- Вот как, - он улыбается мягко, и подпирает рукой щеку. В спокойных женских глазах напротив, тлело сомнение. Подозрительность. Это забавляло - возможно, тут играл роль животный инстинкт - пугливая серна чуяла коварную натуру хищника перед собой, но не доверяя его словам, женщина поступала правильно. Потому что никогда нельзя утверждать точно, лжет ли говорящий с тобой, или же говорит правду. Определение истины столь сложно... Человеческие существа, говоря слово Истина, обычно подразумевают собой косвенные факты - свершившееся, зримое, то что можно тактильно ощутить и доказать. Иными словами, Истину для них определяет Реальность. Вот только, что именно из окружающего, следует считать реальностью? То, что видят глаза? То, что слышат уши? То, чему верит сердце? Неверно, ведь само понятие реальности столь размыто, а человеческий разум, словно обладая каким-то защитным механизмом, зачастую просто отметает факты, которые не укладываются в заданную картину мира, которые выглядят в ней неестественно. Такие факты по умолчанию принимаются как ненастоящие, даже если на самом деле они существуют. На этом и строятся все иллюзии - самообман.  Глаза обманут, уши не услышат, сердце промолчит в самый важный момент. Все лишь с охотой верят в то, во что хотят поверить, что считают приемлемым для своей формы реальности. Люди, шинигами, арранкары... Они все заблуждаются, считая реальность однородной, непреложной истинной, забывая о том, что Истина лишь показатель Силы, инструмент того, кто ныне диктует правила существования этого мира.

- Я очень рад это слышать, - Реакция арранкара была именно такой, какую он предполагал и какой добивался. Это даже немного расстраивало. Но, не так уж и часто в жизни ему попадались те, чьи поступки он не мог предсказать с абсолютной уверенностью. Даже если она и не показывала, она все равно была удивлена. Не могла не быть - потому что Богам нет дела до пыли у них под ногами, потому что между хищником и добычей всего лишь один разговор. В ее системе ценностей, в ее реальности, подобный разговор был не возможен. Именно поэтому она не верила ему. Однако, ее тон говорил о многом. Например о том, что недоверие порождает неуверенность. Ее мир только что пошатнулся, и достаточно лишь легкого толчка, чтобы реальность в ее глазах стала иной. Всего один легкий толчок, а вернее - всего одна его фраза, - Ведь это значит, что твоя Сила восстанавливается.
- Однако, - карий взгляд из-под прикрытых век блеснул металлом. Воздух вокруг стал гуще, каким-то вязким - от выпущенной, тщательно рассчитанной в количестве рейацу, - Почему ты не сообщила мне об этом раньше? Ты не хотела, чтобы я знал? Не доверяешь мне? Это печально, Неллиэл...

Страх. Рычаг еще более мощный, чем ласка или доверие. Управлять человеком, который преклоняется перед тобой проще простого, ибо он поверит любому твоему слову. Управлять тем, кто ненавидит тебя, подозревает на каждом шагу - еще проще. Ведь, за своей ненавистью, он не разглядит главного, а именно - реальности, что его окружает, и будет послушно идти вперед подталкиваемый собственным недоверием, по дороге придуманной им самим. Уверенно и легко спускаясь в собственноручно созданный ад.
Говорят, он любви до ненависти один шаг. Но это не так. Между ними наполненная ядом пропасть. Единственно, что есть у них общего, так это то, что и та и другая слепы. Как Немезида, богиня с завязанными глазами, они идут только одним путем, разделяя весь мир на две половины. Он не видел разницы в том, кем управлять. Ведь неважно, на чем основана служба - на доверии или на ненависти. В один прекрасный день она все равно закончится. Потому что сердца слабы. Так, так ли уж важна причина, по которой они дрогнут? Отчаянье от того, что не смогли защитить то, что тебе дорого, или от того, что месть, так долго планируемую, свершить не удалось?

- Впредь, прошу тебя, если что-то случается, если что-то беспокоит тебя - говори, - ведь обратится за помощью к тому, кто сильнее тебя, доверить ему свои страхи и желания, перекладывая ответственность на чужие плечи - это так естественно...- Тут нечего стесняться. Я всегда выслушаю тебя.

---->Лаборатория

Если не знать расположение коридоров Лас Ночес, можно легко заблудиться. Если не знать где находится Тронный Зал, можно никогда его не найти. Если не чувствоваться реяцу, можно сгинуть в небытие и так в нем и остаться. Полнейшая дезориентировка.
Если не знать как себя вести, можно быть съеденным заживо, а можно быть сожранным в буквальном смысле. Если молчать, то за умного ты может и сойдешь, но вот только врядли у тебя получиться делать что душе угодно. Как много всяких этих «если», пунктов, подпунктов, слишком сложные цепочки, что бы постоянно держать их в голове и не запутаться в собственных сетях. Но если ты живешь в зверинце, где правит только страх и физическое превосходство, столь хрупкому существу как бабочка, трудно конкурировать с кем-либо. И осознание этого факта, дает силы для того, что бы мертвой хваткой хвататься за возможность как можно дольше держаться на плаву.
Осознание себя как гения – это, несомненно, хорошо, но реализм, здравый и без примесей чего-то радужного и лестного для самого себя, тоже важный пункт. И это дает возможность оценивать ситуацию, а так же продумывать все возможные ходы на шаг, а может быть и на два вперед. Никому не хочется быть сожранным заживо кем-либо. Никому. Заэль не был исключением.
Ученый не сильно торопился, в конце концов, торопиться было не куда. Он покинул лабораторию, но лишь после того, как убедился, что все, что нужно работает исправно и никаких  неприятных сюрпризов, по возвращению обратно, не будет. Сюрпризы Гранц младший не любил, сильно, до зубного скрежета. В тонкой, продуманной до мельчайших деталей вселенной, в которой жил ученый, не было места неожиданностям. Они плохо влияли на психику ученого. Гений начинал нервничать, волноваться, не контролировать себя и методично уничтожать собственную фракцию в приступах неожиданного гнева, только лишь потому, что где-то что-то пошло не так и плохо повлияло на результаты внеочередного эксперимента.
Заэль тяжело вздохнул, вспомнив о недавнем скоплении мерзких личностей в своей лаборатории, поблагодарил всевышнего, что все уже позади и порадовался за собственную выдержку. Как не крути, успехи на лицо.
Легкий взмах руки и розовая прядь была откинута со лба, Гранц был готов предстать перед Владыкой, готов был ответить на любой, пусть и самый каверзный вопрос с должным почтением и смирением.
Легкая улыбка, и ученый грациозно проскользнул в Тронный зал, и почти сразу же встал на одно колено около самого входа.
Заэль любил так делать, ему нравилось таким образом выражать свое почтение Айзену. Это было что-то типа игры, правда Заэль не представлял, как это все выглядит в глазах Айзена, но да ему было все равно. Главное он тешил самого себя и свою собственную гордыню. Этого ученому было вполне достаточно.
- Я пришел как только освободился, Айзен-сама, прошу простить что заставил вас ждать.

Решив, что можно наконец-то подняться с колен, Заэль поспешил поскорее совершить это действо. Кто знает, как часто Ками-сама заставляет мыть тут полы. Грязь, антисанитария – враги ученого, да и вообще, трудно сохранять белоснежно белые одежды при таком образе жизни. Накладно. Зачем лишний раз усугублять положение?
Отряхиваться ученый не стал, еле удержавшись от привычного брезгливого жеста, он лишь снова поправил непослушные пряди, которые так и норовят вечно попасть в глаза.
- Благодарю вас, Айзен-сама, – проговорил Гранц-младший, легко и неспешно приближаясь к Владыке. Еще бы вы стали спрашивать, ни вам, ни, тем более, мне не хочется тратить свое время на давно всем известные факты, да и вообще, разве такие мелочи должны волновать Бога? - Я всегда верил в ваше благоразумие и в то, что вас, как истинного…ммм, лидера не должны тревожить такие мелочи как способы достижения целей, главное ведь результат, а не процесс, правда? Кроме того, вам и так уже все показали, так что покорнейше благодарю вас, за избавления меня от лишней траты вашего времени, Айзен-сама.
В полуметре от трона ученый остановился, вид его был спокойный, самоуверенный, с некоторыми нотками вальяжности, совсем чуть-чуть, что прибавляло немного пикантности образу гениального ученого. Картину дополнял прямой, пристальный взгляд устремленный прямо на Айзена. Возможно, со стороны, Заэля это было немного по-хамски, но тут он был почти бессилен и ничего не мог с собой поделать. Старая привычка, от такой трудно избавиться. Ученые -  исследователи, они вечно  копаются где-то, смотрят, анализируют. Вот и у Гранца  не взгляд – а сканер, каждую секунду собирающий новую информацию в базу данных в мозгу ученого. Будь то из интереса, или для пользы. Вот и сейчас, ученый изучал Владыку, однако, вовремя спохватился и поспешил отвести взгляд, реагируя на слова Владыки.
- О, ваша похвала это высшая награда – чуть зажмуренные глаза, словно от удовольствия, и легкий взмах руками, будто бы артист вышедший на бис. – Однако, прошу простить мне, мою дерзость, в этом нет ничего удивительного.  – Сам себя не возвысишь, ни кто не возвысит. – Я обладал куда более большими возможностями – небрежное касание указательным пальцем головы, как бы намекая, что мозг ученого Хуэко Мундо, имеет куда более большее значение, чем количество серых частиц у всех шинигами в Сайреетее, вместе взятых. Впрочем, к чему намеки, это аксиома.
– Я польщен, что вы так высоко цените мою работу. -  Сколько можно рассыпаться в благодарностях, одному Заэлю известно, Сколько угодно, хоть до бесконечности, это – ничего не стоит. А то, что можно отдавать даром, никому не нужно, но кого это волнует?
Немного мерзостное чувство где-то внутри, ощущение себя комнатной собачкой, которой дали сахар после выполнения команды «апорт», правда только одной этой болонке и известен тот факт, что каждый сахарный кусок идет в фундамент заложения личной  атомной бомбы,  так, на всякий случай,и естественно сахарной. Собаченка-то ученая.
- Итак, что вы хотели узнать? – Первый шаг к началу самого интересного.

Хорошее настроение, это редкость для Заэля, слишком хорошее настроение еще большая редкость. Но когда настроение хорошее Заэль мог позволить себе все, от слова совсем. Любой жест, любое слово, мог развернуть целого Гамлета единолично.
Хуже дело обстояло, когда настроение великого ученого было слегка подпорчено, в голове гудит от шума, а где-то там, ждет незаконченный эксперимент по пересадке органов одного субъекта другому. Когда ничего не хочется, а настроение почему-то скачет. Холерик, что с него взять, пять минут назад он хотел спать, теперь закончить что-то, а перед этим было еще что-то, очень важное, но уже забытое. И торчать тут, внимая тягучей и томной массе под названием «Айзен-сама», почему-то не хотелось, не сейчас, вот если бы что-то было чуть живее, чуть оригинальнее, чуть-чуть не так как всегда, тогда…
Легкая улыба, уже представил и, кажется, был обрадован тем, что новое не всегда хуже старого.
- Похвала всегда приятна и заслужена – отозвался Гранц – Вам ли не знать, что это один из тех стимулов, которыми активно пользуются любые мыслящие существа, которым известен секрет манипуляции.  Однако если углубляться, зачем хвалить за то, что очевидно и заслуги в этом нет?
Такое чувство, что я всегда все делаю настолько отвратительно, а тут выделился. Вах, какой умница-разумница. Обидеться что ли?
– А положение вещей как всегда неизменно. Или может, вы не всегда довольны проделанной мною работой?
Ну, я могу признать, что бухгалтерия у меня хромает, но мне некогда заполнять эти ненужные бумажки! Да и кому они вообще нужны? У меня своих бумажек три шкафа, стол и комната, куда ж еще-то? Ну, убиваю я больше чем надо, но это же во имя науки? Ну, разрабатываю что-то, так не для себя же, все людям, миру! Подумаешь, нет, точно обижусь.
-Характеристики?- Отвечать вопросом на вопрос, было так привычно, просто когда тебя постоянно переспрашивают и тебе приходится что-то объяснять, волей не волей начнешь ощущать себя эхом. Вредные привычки передаются и тем, кто с первого раза все прекрасно понял. – Хм… дайте –ка подумать. В целом ничего не отличается от гигаев шинигами. Разве, что прочность повыше, а вот с недостатками…
Заэль закусил губу, задумался, пытаясь найти хоть один недостаток, кроме тех, что очевидны.
-Ну, гигай это человеческая оболочка духовного тела, что-то типа удерживающей одежды, со всеми вытекающими. Из недостатков, ну… может быть перхоть? Хотя, я думаю, мало кого это обеспокоит кроме Третьей и нашей гостьи.
Прост вопрос, прост и ответ, без излишеств.
- Еще авитаминоз, все-таки воздух в мире живых не самый лучший, и плохо может повлиять на материал, из которого гигаи сделаны, прыщи там, фурункулы…последнее, правда не так вероятно. Если не валяться в отходах, ну не думаю, что у кого-нибудь возникнет такое желание, хотя, конечно, кто знает. Что еще, насколько знаю в мире живых, сейчас такое явление как весна. Возможна внезапная эрекция у отдельных представителей, хотя, я тоже не думаю, что стоит обращать на это внимание, это сильно удивит противника, но учавствоватьв боях не помешает. Еще, конечно же, не думаю, что применять релиз это хорошая идея.  Кровь, кишки не самое приятное зрелище, оболочку просто разорвет, зато это избавляет нас от снятия ограничений. Еще применение второй формы, может плохо отразится на психике. Не каждый вынесет вид своего расчлененного тела. У меня вон, один фрассион до сих пор под препаратами ходит, даже жалко беднягу. Думаю, ему уже ничего не поможет, надо будет его скормить химере, но это я отвлекся.
Отсутствие данных, это отсутствие данных, и получать недостающую информацию, надо самыми краткими способами, особенно когда ты работаешь один и немного зашиваешься, не успевая присутствовать в нескольких местах одновременно.
- А что с Улькиоррой? С ним что-то не так?
Все ж нормально было, я думал Гриммджо первым будет, жалко. Хорошо что не спорил.

Заэль смотрел на Владыку пытаясь понять, что происходит в голове у прекрасного и восхитительного Всевышнего. Получалось плохо, потому что понять о чем думает Айзен вообще, казалось было, не возможным. Да и как тут поймешь, когда на лице у Ками вечно одна и та же добродушно-доброжелательная улыбка, которая к слову раздражает, потому ни разу не понятно, что она самом деле скрывает. Ненависть, презрение, банальный пофигизм? Как с куклой общаешься, ей-богу. Интересно, он вообще «живой» или всю систему снесло?
Легкая полуулыбка, внемление речам Айзена. Заэлю даже не было скучно, внутри ученого зрели целые монологи относительно того, что и как говорил ему Айзен. Слушать самого себя было интереснее, хотя отвлекаться от слов Владыки тоже не стоило.
Конечно, Вас устраивает, как я справляюсь со своими обязанностями. Это даже не смешно, как кого-то вообще может не устраивать то, как я справляюсь со своими обязанностями. Те, кого это не устраивает, гибнут на моем операционном столе или же становятся восхитительным завтраком для моих созданий. Хотя и они довольны, их кончину я делают не такой болезненной и от этого не такой шумной.  Господи,  я не знаю, как реагировать на это, нет, правда. Ками-сама просто неподражаем.
Хотелось закрыть голову руками и сделать пару драматических жестов с заламыванием рук от безвыходности. Не правильно сформулированный вопрос. Возможно, хотя с филологической точки зрения вопрос был поставлен правильно, и ответ, полученный, тоже был правильный.
В общем, и целом, Заэль часто сталкивался с проблемой того, что не знал, как общаться с теми или иными субъектами. Потому что субъекты требовали чего-то такого, чего они и сами не знали. А Заэлю выкручивайся, придумывай и додумывай, что же они там все хотели. Не ужели так трудно подготовиться, перед тем как идти к занятому ученому со своими вопросами непонятного характера. А теперь что? А теперь Заэль сам как бы и виноват в том, что не правильно понял вопрос Владыки. Ей богу, спасибо, что у Бога, настолько сильно развита Гордыня, что якобы сам признает свои ошибки. Это существенно спасает положение ученого, потому что сдержать все свои монологи было трудновато.
-Вполне возможно… - тихо, очень тихо, даже немного боязливо протянул Гранц – Прошу простить мое… эм.. непонимание. Немного трудновато…понять Вас.
И ваши гениальные планы, вот чем угодно клянусь.
По мере того, как Айзен говорил, Заэль опускал голову все ниже и ниже. Со стороны это могло выглядеть как даже смущение, но на деле ученый прятал глаза, бесстыдно смеющиеся и улыбку, которую надо было как-то очень срочно спрятать с глаз Владыки.
У меня вопрос! Прозвучало где-то в отдаленном сознании Гранца. Вот зачем, спрашивать что-то, потом самому же отвечать на вопрос, который никто не ставил? А то я не знаю, что такое гигаи. А то он сам не знает, что такое гигаи. Или он, что считает, что я не знаю, что такое гигаи и по этому считает своим долгом просветить меня, создателя этих самых гигаев в том, что же это я такое там себе и им на радость создал. По-моему, это даже не абсурдно. За кого этот шинигами меня вообще держит?
Кажется, Заэль был немного в шоке, и медленно, но верно начинал злиться. Проехались по самому больному, нет, не по гордости, и даже не потому, что кто-то считает его дураком. А потому, что кто-то опять его не слушает, а сказать «а я о чем вот только сейчас говорил», как бы укоряя собеседника в том, что тот вообще не следит за беседой, было не возможно. Потому что собеседником был сам Ками.
Как он вообще ведет дела, если таким образом общается с самым эрудированным  среди всего нашего скопления «выдающихся» личностей?
Выйдя из интроверсии, Заэль все же отважился поднять на Владыку глаза и столкнулся с каким-то не очень «добрым» взглядом.
Он еще и недоволен. Да просто слов нет.
Гранц чуть повел плечами, словно стряхивая с себя оцепенение и легкое раздражение. Приосанился.
- Ограничения снимаются с помощью небольшого устройства у меня в лаборатории. Как только ко мне поступает сигнал по рации, что срочно требуются запечатанные силы, так как враг слишком силен. Я анализирую реяцу врага, с помощью некоторых бактерий, вживленных в гигаи, что бы я мог быть в курсе всего происходящего в мире живых, и решаю, действительно ли ситуация критическая, или же у кого-то паника. Правда… - Заэль замялся, припоминая недавний диалог с Гином. – Есть одна маленькая проблема… Кто-то, не будем называть его имени, но это был Шестой, настолько сильно рвался на прогулку, что открыл проход, не дослушав моих инструкций, и был так спешен, что спровоцировал скорых уход всех членов…эм, экспедиции. В общем, связь они забыли. Все.
Гранц остановился, решив сделать маленькую паузу на столь драматичной ноте, давая  понять Айзену, на сколько плоха дисциплина в Эспаде и как это, всегда, плохо заканчивается.
- Второй способ, банальное разрывание гигая. Умереть ни кто не умрет и печати, коей является, само тело, не будет. Ну а что касается инцидента с Улькиорой, это, скорее всего, от того, что он меня тоже слушал в пол уха, полностью поглощенной своей подопечной. Нельзя же сразу всю свою доступную реяцу вливать в тело, оно ж не из резины сделано, а из натуральных ингредиентов.

Понимание. Основа состояния любого разговора, без которого не удастся точно и ясно выразить свои чувства. Осознать мысль другого, найти интересный ответ и конечно поддержать разговор своими нелепыми зацепками – это и есть одно из правил этикета. Оба должны заинтересовать друг друга, хотя это и заинтересованностью назвать нельзя. Например Заэль так абсолютно не считал. Он лишь тихо ухмылялся и поправлял розовые пряди. Нет, он не пытался показать того, что ему совсем не интересен данный разговор, просто уж тема с гигаями.. Было очевидно, что Октава немного устал от «старой» темы разговора, ведь его мания учёного пыталась каждый раз углядеть что-то новое. Что-то интересное и конечно это должно было принести свои плоды в исследовании. Это как запретный плод. Абсолютное сочетание я Адамом и Евой. Такие же два существа, которые обрекли людей на вечное проклятье. Но только Гранз не человек. Да, он считал себя выше этих живых. Мир разделённый на несколько частей просто обязан был содержать огромное различие в расах. Пусть Шинигами или Арранкар.. Их различают не только цели, но и миры, интересы, манеры поведения.

Да что он о себе возомнил? Разве кому-то интересны эти гикаи? Наука это слишком уж тонкий процесс поведения, который несёт в себе и смысл жертв. Это нужно во время осознавать, а не задавать лишний перечень вопросов.

Он словно играл в фильме. Глаза абсолютно не хотели подчиняться этой обстановке, скрывая всю сущность и манеру поведения. Поднять прямой взгляд на Айзена было не так и просто. Нет, не гордыня, которая не позволяла Гранзу это сделать, а обычный взгляд. Мрачный повелитель этого места мог спокойно раскусить все мысли и чувства одним лишь взглядом. Это напоминало психолога, который с отличным уровнем квалификации сможет распознать тебя и выделить скрытое состояние. Он словно читает по глазам, по скрытому выражению лица.
– Всё так как вы и сказали, Айзен-сама. – проследив за реакцией, Заэль смог продолжить тихую и нечёткую речь, явно опасаясь огорчить владыку, – Это лишь нелепая погрешность.. я думаю, что в скором времени мне удастся избавиться от неё.. предоставляя вам абсолютные возможности.. гикая. Остальное вам всё прекрасно известно. Если бы появились очередные недочёты, то я не имею право скрывать их от вас.. - внезапно оборвав фразу, Октава стал свидетелем наступившей тишины. Сколько же он её ожидал.. Или это шанс, который дал Айзен? Чтобы наконец-то собраться с мыслями и продолжить беседу, а может он всё-таки догадался о внутреннем состоянии Гранза и решил этой ноткой молчания раскрыть его? Ни одну из предполагаемых мыслей обдумывать совершенно не хотелось. Зачем думать лишнее, не зная точный результат? Учёный даже не решался заговорить первым, показывая этим своё уважение к повелителю.

А что теперь? Лицо Заэля охватил небольшой шок. Сам Айзен-сама наградил его честью отправиться вместе с ним. Теперь речь шла об Адских Вратах, что немного облегчило состояние Гранза. Раз предстоящий разговор начинался не о гикаях, то можно было с уверенностью сказать, что вопрос с экспериментом не надолго прикрыт. Что же его заинтересовало в этот раз?
– Как вам будет угодно, Айзен-сама. - вежливо «рассыпавшись» перед владыкой, Октава по собственному принуждению стал выжидать все предложения по поводу новой разработки.

Мерный шум волн, тихим гулом заполняет мироздание. Конечно, я никогда не видел этих волн, где-то кроме как на мониторе, и понятия не имею как они “по-настоящему” выглядят, и что чувствуешь, когда твое тело окружает не безразличный воздушный океан, разрываемый холодными ветрами, а океан настоящий – живой, ласковый, дышащий. И опасный. Не то что бы я не любил ветер, или воздух, но сейчас все это казалось мне таким обыденным и привычным; а эти волны, они таили в себе загадку, манили новизной.
Наверное, это море.
Шелестит листва, теплый ствол дерева радушно принимает на себя мою уставшую спину, и… и ничего. Лишь покой. Ничего не нужно делать, и ни о чем не требуется думать. Хорошо если бы это никогда не закончилось. Везде покой. Только ветер еще куда-то торопится, мнет мои непослушные волосы, швыряет в лицо солому и листья. Припекает солнце. Гармония.
Теперь ведь всегда так будет?
И я понимаю, что можно так и остаться здесь, в этом уютном и тихом мирке, обрасти мхом, закостенеть, и наконец найти покой вечности. И останется только наблюдать, как наступают эти игривые волны. Не так уж и плохо, эта перспектива вроде как радует меня. Я так далеко ушел сейчас от всех этих мелочных забот и пустых тревог обыденности, что возвращаться обратно, кажется мне лишенным всякого смысла. Но вместе с тем я понимаю что этого мира нигде не существует кроме как в моей голове, и никакой вечности не будет, что этот жалкий миг покоя вот-вот прервется… И не останется уже ничего.
Стоит мне так подумать – и я, конечно же, просыпаюсь.
Пробуждения бывают разные. Можно проснуться от дикого, злорадного дребезжания будильника, настырно гонящего тебя на работу, это скверное пробуждение, и ты чувствуешь себя несчастным, разбитым, и опоздавшим, навеки заключенным в порочную, серую беспросветность бытия, богомпроклятым гребцом на галерах. Можно просунуться и иначе, самому, в час поздний, и с наслаждением осознать, что никуда не надо идти, и незачем торопится, и можно даже поваляться подольше. Бывает что, проснувшись, ты обнаруживаешь рядом с собой прекрасную девушку, и уже не торопишься ни уснуть снова, ни подняться с постели, наслаждаешься этим мигом, созерцаешь. Самые сладкие пробуждения бывают у детей, весь мир кажется огромным, и прекрасным, таящим множество чудес и открытий… А бывают такие пробуждения, что жалеешь о том что они вообще есть. И я жалел. Просыпаться не было никакой нужды – даже если бы я проспал целый год, мало бы что изменилось в этом мире. И я бы проспал этот год, и десять лет. И теперь я чувствую что проснувшись поступаю против самого своего евстевства. Пробуждение толкает меня обратно в это беспросветный мир, где я вновь… опять останусь один на один с жестокой необходимостью чем-то заняться.
По сумрачному тихому залу разносится зев, он сладостен, даже сладострастен, приторная нега, благополучная праздность, все в этом сладостном позевывании. Гулким эхом ему вторят необъятные просторы тронного зала, и тихая мелодия (если так можно назвать зевок, и его эхо) блаженного ничегонеделания, заполняет собой все.
Я проснулся, бессмысленно смотрю на матовую однотонность стола перед собой. Пытаюсь собраться… Тихо гудят кондиционеры, методичные и неуемные, в их бесконечном бессмысленном труде, есть нечто демоническое, пугающее, кажется, даже если все покои этого дворца вымрут однажды, они будут и дальше, еще тысячи лет, все также беззастенчиво, беспощадно, и совершенно бессмысленно шуршать, тарахтеть, тужится…
Будьте вы прокляты… Я проснулся.
Мои размышления расплывчаты и слишком образны. Этот вечный вялый поток сознания, никогда не оставляет меня, иногда я ненавижу его, и даже самому себе кажусь безумцем. Надо сказать, что богатым жизненным опытом, я не обладал. Подобно многим сказочным героям, все свою юность я просидел на печи… Точнее, на песке. И не юность, а жизнь. Столько сколько сам себя помню. Возможно саму вечность. Только я, только бесконечное небо над головой, и мертвый месяц… И Лилинет. Другие находили себе занятие, они страдали, погибали, упивались свой силой и властью над более слабыми. Их терзал неодолимый голод, и они пожирали друг друга, и лакомились свежими душами в мире живых. Были другие, со странным, противоестественным этому миру, Хуэко Мундо, состраданием. Все они жили. Но не я. Забавно, но я не имел возможность даже поговорить с кем-то кроме Лилинет. Моя реяцу, я не мог ее контролировать, и она разрушала чужие души. Куда бы я ни шел, за мной шла сама смерть. Как же я завидовал тем кто имел радость жить… Но в конце концов, я перестал пытаться, и вся эта суета вокруг стала казаться мне лишенной всякого смысла. Меня не трогали, мне не мешали, те безумцы кто был настолько глуп что видел во мне добычу, погибали без всякого моего участия. Даже Барраган, самопровозглашенный, сумасбродный, и самодурственный король Хуэко Мундо, предпочитал просто игнорировать существование столько могущественной силы неподвластной ему. Игнорировать меня. Как же долго это было. Только я. Только Лилинет. Только мертвая луна…
Но даже вечность, почему-то проходит. Теперь я здесь. И множество новых образов, мыслей. Словно в омут с головой. И пока я еще даже не делал попыток разобраться во всем. Дворец Ночей (так я его называю про себя) напоминал разбуженный муравейник. Перед моими глазами помелькала бессчетная череда лиц, некоторые из них исчезали, другие оставались, получали заветный номерок, но и их потом вытесняли более сильные, злые. Так продолжалось долго. И только сейчас стало спокойнее, хоть я и сомневался в том, что Эспада, наконец, приняла свою завершенную форму. Но может быть, уже настала пора осуществить свою давнюю, ни разу не тайную мечту, и обзавестись друзьями?
Ага. Точно. Только потом. Как только, так сразу…
Гудят кондиционеры, где-то вдали, ласкаемые невидимым ветром, шелестят занавески. Кажется, я понял, почему мои сны приобрели столь странный оттенок, и почему я проснулся.
Да будьте вы неладны. Сколько же тут всего.
Но тут неплохо. И Лилинет здесь нравится.
Лилинет…
Стоит подумать об этой несносной девчонке, как мысли начинают литься в привычном русле:
Лилинет недовольна мной. Она считает меня преступником. А мое бездействие отвратительным преступлением. А я просто хочу спать. Чего она от меня хочет? Что тут такого то… Она и сама не знает чего ей от меня надо.
И тем не менее, не хотелось бы чтобы она меня поймала. За все эти годы я так и не стал мазохистом.   
А она ловит. Вот прям сейчас. Уверен в этом. Ищет меня всюду, заглядывает в самые нелепые места, в цветочные вазы, и под ковры… Я живо представил себе это, этого хищника жаждущего крови, хищника вставшего на мой след.
Теперь моя идея с тронным залом не казалось мне такой замечательной.
В конце концов, если это пришло в голову мне, придет и Лилинет.
Идти куда-то лень. И еще разок, сладостно зевнув, я решил лишь укрепить свое положение здесь, и желеобразной массой сполз под стол. Мне было все равно где спать. Прошла минута. Я понял, что меня постигло страшное несчастье. То сонливо-расслабленное состояние, в котором я прибывал еще несколько минут назад, уже безнадежно растаяло, было вытеснено ворохом мыслей. Это было ужасно. Это было глупо. Это было… Увы, это было. Я перестал оправдывать свое реноме.
Я старался. Я, правда, старался. Я вертелся под столом как юла, пытаясь улечься поудобнее. Я замирал на многие минуты, и даже не дышал, пытаясь расслабить свое тело. Я боролся с мыслями и упорно очищал свое сознание от них. Я считал бессчетные стада и табуны: прыгучих баранов, гусей, свиней, антилоп, пони и ленивцев… Все тщетно. Горе мне. Я не мог уснуть. В конце концов, набив пару синяков, и собрав на себе всю имеющуюся под столом пыль и паутину, я понял всю бесперспективность дальнейшей борьбы. Кряхтя, выбрался на поверхность. Уселся. Бессильно уронил голову на руки, по своему обыкновению, и задумался.
Это все кассеты, видео. Зачем только я смотрел их? Зачем знакомится с миром, в котором я всегда буду лишним?
Мне стало тоскливо. Этот дворец был таким же холодным и сумрачным как весь этот мир. Его громадные залы, и длинные коридоры, какими же мрачными они были. Ни мебели, ни украшений, ни теплой ткани, ни живого дерева. Только мертвый камень. По сравнению с миром живых, с тем, что я видел, и что мне снилось, это угнетало. Или же я опечаленный несостоявшимся сном просто рефлексировал.
А может эти все трудности, потому что я сам проснулся, а не был разбужен Лилинет?
В любом случае нужно было срочно занять себя чем-то. Раз уж такой форс-мажор. Поднявшись, я с грацией крейсирующего авианосца, заскользил к дальней стене зала. Стукнул по потайной панельке, и когда она вдвинулась в стену, я увидел именно то что хотел. Чайный агрегат. Его агрегат. Щелкнув пальцами, я заставил вспыхнуть под стеклянным сосудом чайники, синие пламя. Безжизненное. Мои депрессивные ассоциации начинали забавлять меня. Теперь оставалось только ждать. И думать.
Только вот о чем? Может быть, и в самом деле поразмыслить о том, что здесь происходит?
Попытка понять цель, и сам план Айзен-самы, была бы столь же глупа, как и безнадежна. Но основные выводы я все же мог сделать.
Айзен собирает наиболее могущественных пустых. Раскрывает их силу. И берет под свое начало. Он структурирует их, организует. Когда придет время, они выполнят все его приказы. И я тоже. Если учесть что единственным критерием отбора является сила, и боевые возможности, надо считать что Айзен собирает себе армию. Для чего нужна армия? Либо для боевых действий, либо для демонстрации силы. Но какие бы действия не были предприняты, у них должен быть результат. Но пока это не важно. А важно то, что если нужна армия, сам Айзен его добиться не может. Это странно. Сила Владыки необорима. Хотя… Даже он не может быть в нескольких местах сразу. Наверное, будет война на много фронтов.
Я представил себе, кто может быть нашим противником. Во всех мирах есть лишь одна сила настолько мощная, что для борьбы с ней нужна была “такая” армия. Готей-13. Эти ребята сильны. Даже не удивлюсь, если их капитаны, настолько же превосходят простого шинигами, насколько я сильнее пустого. Но дальше мои рассуждения стопорились.
И чего же хочет Айзен? Ради чего прикладываются такие усилия? В мире живых люди воюют за богатства, за власть, за жизнь, из мести. Первое вроде как отпадало. Но… ведь не только деньги, и нефть могут быть богатством… Как все сложно! Может быть все сразу?
В любом случае я не знал. Вода в чайнике начинала закипать. Я смотрел, как скачут в нем пузырьки воздуха, как вырываются они из неспокойной воды. Вместе с ними скакали и мои мысли.
Каков же будет итог, если отстранится от самой цели? В случае успеха, Готей-13 и примкнувшие к нему будут просто уничтожены. Наедятся, что они просто отступят, судя по тому, что я знаю, бессмысленно. А если Готей-13 погибнет, то некому станет сдерживать пустых. Уверен в этом. Нет у меня надежды на японских школьников. Значит… Пустые пожрут все души умерших в генсее, потом беззащитные души в Сообществе Душ, затем просто живых в генсее. А потом примутся друг за друга. Силы их будут расти чем меньше их останется… И наконец последнего сверх пустого поглотит Айзен! И… и? Станет новым богом безжизненной вселенной? Забавно. Только если он не расщепит…
Я вздрогнул. Чайник пронзительно и настырно свистел. Плеснув кипятка в кружку, я не глядя бросил в нее щепотку чая, возится еще и с заварным чайником было выше всяких моих сил. Взяв кружку, и прихватив пакет с молоком, я вернулся на свое место. И некоторое время, старался просто не думать. Глупые мысли уносили слишком далеко. Но мне не казалось что моя утопия дальше от истины, чем любая другая идея, относительно того чего же добивается Айзен. Вот только пока он сам не расскажет гадать бессмысленно.
Долив молоко, я хлебнул обжигающую жидкость. Мне нравился этот терпкий вкус, этот освежающий жар. Пил чай я по-английски, с молоком и без сахара. И из всех новшеств Владыки, это представлялось мне самым замечательным. В голове стало яснее. Я оглядел аккуратно выстроенные в ряды спинки кресел.
Может быть, и в правду стоит познакомиться с кем-нибудь поближе? Я ведь так этого хотел…   
Сейчас эта мысль не вызывает во мне такого отторжения, как еще совсем недавно. Но у моей лени все еще имелся убойный аргумент против.
Мне придется улыбаться… Говорить и улыбаться. Даже Айзен-сама, улыбается…
Попытавшись вздернуть уголки губ ближе к носу, я убедился, что выходить не очень здорово. Тем не менее, я оглядел ряды пустых кресел, пытаясь вспомнить эти лица, лица которые я буду видеть теперь так часто.
Ближе всех к владыке, по правую от меня руку сидят двое. Гриммджоу и Улькиора.
Улькиора. Символизирующий безразличие. Полное. Я даже не пытался представить себе, каково этого, когда тебе безразлично даже, жив ты или нет. Но кварто был хорошим. Идеальным для Айзена. У него не было своих интересов, желаний. Великолепный слуга. Но мне было немного непонятно, как с ним можно дружить?
Зато Гриммджоу был полной его противоположностью. Сам дух сражения. Он символизировал разрушение. Но кажется, единственное, что его интересовало так это сила, и свобода, а так же их проявления, и возможность выплеснуть свою силу и свободу в морду кому-нибудь подвернувшемуся. Он наслаждался этим. А мне было непонятно.
Почему все так носятся с этой свободой? Разве для того, что бы быть свободным не нужно ничего не иметь? У меня вот ничего не было… И я был свободен. Принесло ли мне это счастье? Странно…
И он слишком увлекается… Вряд ли я доверил бы ему в бою, прикрыть мою спину.
Вместе с тем я начинал чувствовать, что засиделся здесь. Нужно было менять диспозицию. Пока…
Пока она не нашла меня… Слышал что в куполе есть много ходов… Многие из них давно не используются. Быть может, удастся затеряться там?
Конечно идти туда было далеко, и мучительно. Но если бы я смог провести хоть недельку в покое, я был бы вознагражден за все свои труды. Решив продолжить вспоминать лица Эспады по дороге, я направился к двери тронного зала. Открыл ее…