--------------- > Штаб-квартира 4-го отряда

Догорающее на закате небо похоже на зарево от пожара. Яркие, горящие, обреченные лучи освещали нежную кожу спокойно стоящей на веранде женщины. За свою жизнь она видела миллионы закатов, но все равно, как в первый раз, провожала каждых день, уходящее спать солнце. Она стояла уже давно, поджав губы, что-то беззвучно проговаривая, хмуря тонкие бровки, словно ведя неслышимый остальным разговор - глубокая морщинка прорезала гладь высокого лба - женщина вздохнула и бросив последний взгляд на угасающую у самого горизонта полоску, развернулась. Ей предстоял тяжелый разговор. Тяжелый не потому, что будет сложно добиться своего, не потому что порой невероятно сложно передать другому человека свои мысли и донести необходимое, а потому что этот старик с седыми бровями был ей бесконечно дорог. Он и еще двое - часть ее прошлого, а прошлое бесценно, потому что если его не помнить и не ценить, никогда не получится принять правильные решения в настоящем.
В кабинет сенсея она зашла с последним лучом солнца. Алая полоса на горизонте погасла, уступая место густым, чернильными сумеркам.

- Доброй ночи, Ямамото-сотайчо, - вежливость это довод королей. Унохана всегда чтила традиции, которые говорили уважать старших. Два шага от порога, стать, плотно прижимая ноги друг к другу, поклон до середины груди - уважение. У них разница в несколько веков.
- Я пришла сообщить вам лично, что отряды медиков отправлены в Руконгай для оказания первой помощи раненым и пострадавшим, среди которых есть очень тяжелые. В том числе Зараки-тайчо, вступивший в бой с одним из вайзардов. С кем именно, мне не известно, - в ее мягком голосе промелькнуло несколько холодных ноток. Неодобрение, не более. Она уже смирилась с мужской природой, которая толкает их на страшные и безрассудные поступки, причиняет боль другим, раздувает пожар войны... Мужчинам нравится сражаться, проливать свою кровь и чужую, измеряя чья сила больше, но... Мало кто из них задумывается о том, что ранят она в первую очередь не себя, а тех кто остался у них за спиной... - С ними мой лейтенант и Кьераку-тайчо для сопровождения, - добрая девочка и старый друг. Нет нужды опасаться за жизнь раненых... - О том, что Ядомару Лиза сейчас находится в камере второго отряда, я думаю, вы уже знаете, так же как о ее состояние, поэтому вас не удивит моя просьба, - сведенные к переносице брови делают ее нежное лицо строгим, словно лик со старой иконы. Капитан бездумно теребила самый кончик косы.

- Я хочу просить у вас разрешение содержать тяжелораненых в госпитале, до стабилизации их состояния. - она понимала мужчин, потому что сама сражалась. Просто у каждого своя битва, но в любом случае цена ее - жизнь. В полночных глазах таяла ночь, отражались оранжевые огни светильников – женщина, чуть наклонив на бок голову, ждала ответа. Она не торопилась - в мире бессмертных это не принято.

Рецу молча смотрела в глаза старику. Под этими морщинистыми веками и густыми бровями, в складках лба - крылось беспокойство. Казалось бы им двоим, кто знает друг-друга уже так давно, есть ли нужда вообще разговаривать - слова все равно ни о чем не поведают, обманут, окажутся понятыми превратно. Они могли говорить, обрывая окончания фраз, убирая слова из предложений? и все равно понимать друг друга. С полуслова, полу взгляда. Но когда речь заходила о войне и жизни, все слова  принимали другое значение. Словно они начинали говорить на другом языке, или собеседник вдруг оказывался человеком, которого она никогда раньше не видела. Но это было не так. Она знала, что скажет ей сенсей, знала как он отреагирует, и он тоже знал это. Им не было нужды заводить разговор - потому что они и так поняли к чему он приведет, и все же... Слова, сказанные стариком, ее удивили.

- Ара, неожидала - черные брови высоко приподнялись, придавая ее лицу несколько удивленный вид - достаточно редкое зрелище, но даже на поверхности самой тихой заводи появляются круги, - Вы ставите жизнь главным приоритетом, или важнее становится истина и правосудие? Тяжесть ранений не означает тяжесть деяний получившего их, но может привести к смерти. Тогда мы никогда не узнаем ответа. Вы поэтому даете мне разрешение, Ямамото-соотайчо?

Женщина наклонила голову на бок. Она хотела получить ответы на свои вопросы, прежде чем уйдет из этого кабинета обратно в свои тихие палаты. С течением времени менялись отношения в обществе, менялись шинигами, уходила эпоха войн, сменяясь эпохой мира, на смену которой пришла эпоха предательства. Она же оставалась неизменной - прожитые годы не оставили отпечатка на ее чистом лице, накопленная мудрость и сила не применялись для управления и подавления. Однажды, очень давно она сделала выбор, и больше не сходила с этого пути. И ни разу не пожалела о своем решении и не сомневалась в нем. Для сохранения жизни нужны были разные дети, как например, наказать неразумного ребенка, чтобы научить его миру вокруг, сделать сильнее. Возможно, случающиеся беды - не кара небес, а что-то вроде наказания. Которое они должны пережить. Тогда они перестанут быть детьми, что по неразумности своей сами причиняют себе боль. Так же как в этой ситуации с вайзардами. Сохраняя им жизнь, в одном случае, они не допускали ошибки, если все это оказывалось ловушкой врага, как это было столетие назад. В другом - они допускали ошибку, впуская в свой дом волка в овечьей шкуре. Новое предательство повлекло бы за собой новые раны, но научило бы их, как научил их случай с Айзеном. О да, они вынесли ценный урок. О том, что не все есть то, чем кажется.

Выбор между тем, совершаешь ли ты ошибку и тем, является ли твоя позиция истинной в последней инстанции - невозможен по своей сути, поскольку никогда нельзя смотреть на вещи только однобоко. Женщина слушала, смотрела внимательно, пытаясь найти ответ на вопросы, что занимали ее, в человека, которого уважала.  Она могла не соглашаться с ним, их взгляд на жизнь разнился, как разнится между собой вода и огонь. И все же.. они не могут друг без друга, и оба они необходимы для жизни. Она знала, что ее позиция несовершенна, но не навязывала ее, не противилась отданным указам, не шла открыто наперекор. У нее были свои методы. Противостояние рождает злобу, а она ведет к ненависти, ненависть открывает путь боли, которая влечет за собой битвы и смерть, что ведут к новой боли. Она всегда была против сражений, ей были отвратительны те законы, которые пренебрегали самым священным и самым древним правом - правом жизни. Однако, она почти всегда молчала, оставляя свое мнение при себе, или доверяя его лишь самым близким людям. Потому что в одиночку нельзя пойти против целой системы - рано или поздно общий порядок свяжет тебя и поглотит, а крики и мольбы твои канут в туе.

- Я понимаю, - она поклонилась, показывая тем самым свое согласие и принятие такого ответа. Ее радовало то, к какому заключению пришел в итоге учитель, с таким вариантом действий и такой мотивацией была согласна и она, а значит спора, которого она опасалась, когда шла сюда не будет. Взгляд полночно-синих глаз скользит по седовласому старику. Ответ получен, вопросы заданы. Оставшись каждый при своем мнении и своих мыслях, они пришли к согласию. Больше разговаривать было не о чем, - С вашего разрешения, я возвращаюсь в свой отряд для оказания помощи пострадавшим.

Кем были для них вайзарды? Бывшие товарищи? Враги? Союзники? Много мыслей порождает много сомнений, они как переполняющая чашу вода, бурлят, беснуются, не дают покоя. Так не придти в пониманию. Отбросить вековую ненависть не просто, она имеет вкус слез и приправлена предательством. Смогут ли они простить? Сможем ли мы принять? Унохана уходила из кабинета главнокомандующего. За окнами клубилась ночь. Тихо настолько, что не слышно даже шороха крыльев мотыльков, словно не ходят по улицам патрули. Беспокойство нарастало. Тьма опустившаяся на Сейрейтей окутала его белые стены. Время, когда силы зла властвуют безраздельно. Но надежда остается всегда, потому что даже самой глухой ночью можно встретить человека. в руке которого будет гореть фонарь.

----------------------------- > Четвёртый отряд | Палата Хирако Шиндзи