Тиа Халибел

Ожидание, когда подойдет заблудившейся по дороге жизни Гриммджоу, закончилось весьма неожиданно, а именно появлением Вандервайса. Кто выпустил это чудо природы в свободное плавание по светлым коридорам пресветлого Лас Ночес, Терцеро не знала. Впрочем, это ее мало волновало. Спокойно, даже с толикой некоторого любопытства, она наблюдала, как это создание зигзагами продвигается в ее сторону. Зрелище было достаточно занимательным. Примерно, как если бы натуралист наблюдал за каким-то редким, вымирающим видом. Однако закономерности действий Вандервайса выявить не удалось. Более того, натолкнувшись на такую фигуру как Халлибел, он совершил некий неясный жест, кой Третья расценила как попытку снять с нее хакама. Светлая бровь приподнялась на пару миллиметров, после чего арранкар плавно развернулась, уходя от прикосновения. Увы, во второй раз этот недобравший от Хогьоку мудрости ребенок, оказался удачливым, ну да Удача вообще благоволит дуракам. Аккуратно отглаженные складки оказались плотно зажаты в кулаке. Халлибел склонила голову и сдвинула брови, всем своим видом показывая недовольство. Ментальному позыву не вняли - Маргера с дебильным агуканием повис на шикарном предмете гардероба. Третья смерила недомерка тяжелым взглядом и уже собиралась стряхнуть его, как из-за угла, со стороны покоев Второго, вышел Вега и уставился на их импровизированную скульптурную композицию, как кот на оставшуюся без присмотра сметану, то есть выпал в полную прострацию. Зеленый взгляд потяжелел. Ей было в принципе все равно, но столь откровенное внимание... Терсеро сделала резкое движение, разворачиваясь к фрассиону Сегундо, чтобы спросить его о том, что его так заинтересовало, как послышался треск разрываемой ткани и довольное "Ауууааээээ". Пояс на хакама не выдержал и лопнул. Это стало каплей, переполнившей чашу терпения ее. Стряхнув изящным движением от бедра с ноги этого недоарранкара и запустив его, таким образом, в свободное воздухоплавание, она спокойно подняла с пола штаны и вернула их на законное место, подвязав остатками пояса. Пока женщина смотрела на то, как предмет ее гардероба сползает по стройным смуглым ногам вместе с Вандервайсом, из-за поворота вышел Кватро. Точней, пародия на Кватро. Духовная сила Четвертого чувствовалась отчетливо, но вот... Ни Дыры, ни маски, ни отметин - бледная человеческая душа. Более того, передвигался Четвертый затрудненно и как-то...боком. Как краб. Хотя, надо отдать должное, полз он быстро. К тому моменту, как Маргера целовался со стеной в дальнем конце коридора, а штаны возвращались на место, он успел дойти до двери в Тронный. если это действительно Четвертый, то он видимо тоже с задания и ему тоже назначено. Иначе бы как объяснить столь странный вид и столь решительные действия? Халлибел решительно подошла ближе, распахивая перед ним дверь и приветствуя легким кивком.
- Айзен-сама ждет.

------------> Тронный Зал

Отредактировано Жители Уэко Мундо (2009-10-25 16:40:52)

Пинок был настолько неожиданным, что Вандервайс толком не сообразил, что произошло. Да и слово «сообразил» в отношении этого неудачного эксперимента явно не подходило. Короче говоря, блондин медленно сползал по стене, на которой от его полета и маневра впечатывания осталась красивая вмятина с паутиной трещин по ранее белой, а нынче изрядно извазюканной штукатурке. Вокруг головы  ребенка-дауна замаячили розовые церо-свастики. Которые разве что сам Вандервайс видел и пытался пересчитать. Но, поскольку считать арранкар не умел и даже не представлял, что есть цифры, точнее даже не имел общего понятия о том, что это такое вообще, дело это оказалось бесполезным. Тем более, непонятные розовые церо-свастики вскоре испарились.
- А-ааааыыыыыыыыыы-эээыыы! – Провыл  юный дебил, почесывая блондинистую взъерошенную шевелюру и костяную маску за компанию. Видимо, это означало, что «не следовало так делать, ибо следовало сделать так и удирать вместе со штанами, пока не свершилось то, что свершилось». Впрочем, кусок штанов Халибел на память о подвиге у Вандервайса остался, по совершенно непонятным причинам в зубах, а потом этот лоскуток и вовсе исчез. Ибо неудачный эксперимент великого ками-сама решил зажевать белый лоскуток и в итоге проглотил. После обвел неизменным расходящимся косоглазием  просторы коридоров: осталась хозяйка штанов, подвязывающая эти самые искалеченные штаны, чтоб хоть как-то что-то прикрыться, какой-то странный арранкар, искоса поглядывающий в сторону блондина. И, наконец, мимо Вандервайса, к его священному ужасу, проползло нечто. Учеными когда-то было выяснено, что у тех, кто страдает отсталостью в умственном развитии, притупляются чувства и идет замедленная реакция на приближение опасности. К слову, это утверждение было в корне не верным. Поскольку блондин, узрев то, что ползло на него,  молниеносно шарахнулся к противоположной стене.  Фиолетовые глаза недоделанного арранкара расширились от страха (или все-таки удивления?): нечто было в непонятном белом  и длинном, с вроде бы отверстием в  горле – или не в горле? Шло, точнее сказать, ползло ЭТО боком, цепляясь за стену. Юный дебил вспомнил, что есть некое существо, именуемое «менос».  Но, если исходить из рассказов Тоусена, эти меносы длинные и носатые и вообще к ним лучше не лезть, когда они голодные. Да и странное нечто под описание меноса не подходило. Также Вандервайс слышал о еще более странном существе под названием «человек-паук», и что де это существо лазит по стенам. Знания эти Вандервайс почерпнул от Люппи, постоянно таскавшего с собой какие-то тонкие книжечки в ярких обложках и с кучей картинок. Однако то, что на данный момент зыркнуло в сторону  блондина, было всего лишь Улькиоррой, а никак не странным подвидом «человек-паук», безмозглому дитятку в пустую черепушку как-то не приходило. Решив-таки держаться подальше, Вандервайс нервно грызя указательный палец, отполз на безопасное, по его мнению, расстояние, копируя странное существо, т. е. вцепился в стену и пополз боком. А там уже столкнулся с чем-то. Точнее, с ногой. А еще точнее – с ногой стремного типа, который, как оказалось, был не намного старше самого Вандервайса. Продолжая грызть палец, блондин устремил свой взгляд на ничего не подозревающего Вега и, уже напрочь забыв о страшном звере непонятного происхождения, со счастливо-дебильной улыбкой созерцал одеяние своей будущей жертвы. Хотя тот, чьим штанам предстояло стать тряпкой, видимо не понял, что безмозглый блондин был своего рода фетишистом с ненормальной фантазией.
- Ааааа—ыыы-ооыээаааааа!!! – Выдал Вандервайс и разулыбался еще шире, словно пытался побить рекорд Ичимару Гина по ширине этой самой улыбки. А затем…затем Вандервайс повторил свой предыдущий подвиг, только на этот раз вцепился в белые и не менее широкие штаны арранкара и дернул за эти ни в чем не повинные штаны со всей дури, которая может находиться в башке подобного дебила. Треск разрываемой ткани привел блондина в ажиотаж и Вандервайс, счастливо лыбясь и пуская реки слюней, продолжил неравную битву с чужими штанами, в надежде оторвать не лоскуток, а целую штанину и подарить ее Тоусену.

Отредактировано Wonderwice Margera (2009-10-28 00:46:33)

Замедленное умственное развитие – это словосочетание говорило само за себя. И уже не в первый раз. Видимо, подвига со штанами Халибел Вандервайсу было не просто мало, а слишком мало.  И вот сейчас, нарвавшись  на идентичный итог своих целенаправленных и, как ни удивительно, преднамеренных действий, Марджера опять же валялся возле уже знакомой стены, где к первой вмятине и трещинам штукатурки добавилась этакая «сестрица», правда поменьше, и продолжал пускать слюни и тыкать пальцем непонятно куда. На самом деле дебил во второй раз узрел розовые церо-свастики, правда, немного видоизмененные, ибо теперь у них появились крылья летучих мышей.  Глядя на сие творение больного мозга и аномальных элементов детского воображения, сам же Вандервайс считал их вполне такими материальными и усиленно пытался сцапать хоть одну, что со стороны выглядело в некотором роде забавно. Впрочем, когда одна из воображаемых церо-свастик была поймана и блондин, крепко зажав ее в кулаке, попытался проделать обыденный маневр, как со стрекозами, крылатая свастика исчезла. Будто ее и не было. Впрочем, следом за ней исчезли ее собратья.
- Ыыыыыыыыы-эээээыыыауууууыыыыыы!!! – С самой горькой обидой провыл Марджера и злобно поковырялся в носу. Когда и эта идея надоела, ошибка арранкарской природы стала озираться вокруг, что бы такое еще сделать. У противоположной стены он заметил арранкара, у которого доселе пытался честно стащить штаны. Как оказалось, успех был частичен: в руке у Вандервайса оказался добрый шмат левой штанины несчастного Джио, который итак был не в лучшем на данный момент состоянии. Штанина была вырвана с чувством и с мясом, ибо место обрыва украсилось обильно свисающей бахромой. Такая же бахрома торчала из основания оторванной части штанины Вега, которую продолжал держать в руке юный дебил. Еще раз окинув подпирающего стену Вега мутным и каким-то недобрым взглядом, блондин констатировал:
- Ааааа—ыыыуууыыыыээаааааа!
Скорее всего это означало, что чего-то не хватает. Именно поэтому Вандервайс, которому было совершенно плевать на пинки и тумаки (в конце-концов всегда можно пожаловаться Тоусену на жестокое обращение с детьми-инвалидами), уверенным быстрым поползновением в три секунды оказался рядом с  и без того пострадавшим Джио и, прежде, чем последует пинок, рванул за незапоганенную штанину так, что это угрожало оставить Вега без штанов в общем. Жалобный треск, только не пустой черепушки Вандервайса, а изуродованных штанов Вега привел к тому, что вторая штанина начинала рваться строго у основания. И в довершение «благого» дела Вандервайс решил дополнить картину тем, что дернул за одну из свисающих ниточек  у самого шва. О последствиях сего маневра догадаться было не сложно. Впрочем, блондинистый дебил догадываться не мог в силу ограниченных природных данных, а потому мертвой хваткой вцепился во вторую штанину, которую собирался оторвать для симметрии, уже зная, что снова будет пинок. И главное – не отпускать штанину даже когда пнут.

"Ну все, дождался, дебил!!!" К кому конкретно относилась эта мысль, Вега не уточнял. Даже про себя. Только оскалился, хватая малолетнего придурка за шкирку и встряхивая. На лице Джио было бо-о-ольшими пиктограммами написано, что он сейчас сделает с Вандервайсом и куда после этого пошлет Тоусена с его идиотским мнением вообще! Лопатки выпятились, кот был взбешен. Ну и немного в истерике, не отнимешь, а что делать? Только отомстить! За позор перед хозяином, за перепутавшиеся в голове мысли и за сам факт существования такой ошибки Айзена. На мнение самого ками по этому поводу арранкару тоже было глубоко... кхм... класть. Вот именно то, что вызывало желание рвануть вслад за Халибел с самоубийственными намерениями. Это ж вообще провокация на нарушение кучи всяких правил, так что никакой негр Маргере не поможет. Уже - не поможет. И негру достанется, если под горячую лапу попадет.
Джио больше не тратил время на предупреждения, просто ударил белобрысого козленыша в грудь, поближе к дыре. На этот раз Вега не собирался отпускать добычу. И хорошо бы пасть заткнуть, а то придется отрываться от настолько приятного занятия. Никаких мыслей о правильности своих действий, о будущем и последствиях фрасьон в себе не замечал. Плевать, за такое унижение надо бить! Ногами! По почкам!

Отредактировано Ggio Vega (2009-11-04 16:31:46)

офф: Вандервайс, ты ГЕНИЙ! Ты в курсе?

Вега мурлыкнул. Потом чихнул. Потом слизнул с носа каплю. Еще раз мурлыкнул. С клыков на маске активно лилось, потом перестало. Кошак долго пытался понять, почему. Сначала лилось, потом не лилось. И не льется больше. Запустив палец в лужицу, Джио долго втыкал на расходящиеся круги. Потом порезал палец о стекло и крепко обиделся. Пососав пострадавший орган, арранкар решил, что одного запаха ему мало, а вкус этой странной штуки вполне даже... И вполне. Особенно когда слижешь с пола все, не обращая внимания на порезанный язык. Еще немного помурлыкав и повыгибавшись, Джио решил оглядеться. внезапно захотелось действия. И одновременно была так ленннь... Вломмм... арранкар медленно встал, опираясь на стену и тут же прижавшись к прохххладннной поверррхххности... Потереться щекой, облизнуться, сделать шаг... Ещщще. Вега шел по синусоиде, призывно мурча и ластясь к попадающимся на пути стенкам. "Баррраган-сама... Нннет. Нннельзя". Что встречаться с хозяином, находясь в таком виде, неблагоразумно, до арранкара все же дошло. "Уйййти... Ррреяцу..." Кое-как сориентировавшись в пространстве-времени, он пополз-поплелся дальше по коридору.

---> Западные коридоры

------------>> Тронный зал

Впервые в жизни Улькиорра столкнулся с тем, что понимание проблемы не отменяет её наличия. Мало того, самой актуальной проблемой оказалась не самая важная. Если точнее, их было две: почему эксперимент Заэля оказался не слишком удачным, и как выполнить свой долг и вернуть Орихиме Иноуэ из лаборатории, не потеряв окончательно самообладания. Первая была более важной, но уходила всё дальше на второй план по ходу продвижения Кватро к лаборатории. Будучи арранкаром, Улькиорра никогда не сталкивался ни с какими из переживаемых в данный момент ощущений. Особенно сложно ему давались плывущие перед глазами стены и ощущение, что тело намеревается двигаться отнюдь не так, как рассчитывает Эспада. Причиной тому являлся факт, что именно это наиболее осложняло перемещение. Все остальные ощущения он готов был пережить, поскольку дело стояло на первой строчке по важности.
В итоге, для того, чтобы выйти наконец на финишную прямую до лаборатории, ему потребовалась вся возможная сосредоточенность, чтобы продолжать адекватно ориентироваться в пространстве. А также стена для страховки. И одновременно он тем не менее умудрялся думать о том, изменились ли ощущения за прошедшее время. Надо сказать, что да, кое-что изменилось. Но Улькиорра подозревал, что дело было не в том, что он прижился в гигае, а в том, что немного натренировался передвигаться в таком состоянии.

Но за следующим поворотом Улькиорра остановился, поняв, что дальше мучаться неактуально, поскольку Иноуэ была здесь. Как раз на другом конце этого отрезка коридора. Он уже было занялся приведением в порядок выражения лица, но осознав, что девушка ведёт себя скорее странно, привалился плечом к стене и сосредоточенно пригляделся. Увы, сейчас был первый случай, когда на то, чтобы оценить ситуацию, требовалось время.
Однако поняв, что Иноуэ, очевидно, плачет и, вполне возможно, это связано с тем, что она оставалась без присмотра в лаборатории Октавы, Улькиорра испытал негодование, затмившее проблемы с гигаем.
Его задачей было обеспечить сохранность и безопасность пленницы Владыки. И угроза исполнению поручения никак не устраивала Кватро. Оттолкнувшись от стены, он на удивление энергично подошёл к человеку и остановился в паре шагов.
- Женщина. - голос его почти ничем не выдавал, требовательный и ровный как всегда. - По какой причине ты плачешь?

Она даже не заметила Улькиорру, пока его голос не раздался совсем рядом. Вздрогнув, обернулась, встречаясь с Кватро взглядом...
Целый год Шиффер старался научиться понимать реакцию этой девушки по жестам. Это была даже не столько практическая необходимость, сколько личный интерес Улькиорры. Но он должен был признать, что значительных успехов не добился. Он мог бы понимать человека, складывайся её поступки в логическую цепочку. Но пока это были только обрывки цепи. Слишком многое было завязано на эмоциональную реакцию, которая отражалась только в выражении глаз Орихиме. Но глаза Улькиорры отражали только прямую реакцию на события: раздражение, удивление, гнев. Ему было сложно прочитать по глазам девушки терзавшую её сердце боль. Он мог только догадаться об этом, исключив все возможные физические причины.

Примерно так он рассудил и сейчас, равнодушно смотря в полные слёз и боли серые глаза. Как бы то ни было, Кватро считал, что в сказанных всегда есть логический смысл. Если же вторая часть ответа на первый взгляд никак не вязалась с первой, это значило, что либо ей нечего сказать о причине слёз, либо они каким-то образом связаны со второй частью. Но это значит, что они связаны с тем, в каком виде Шиффер предстал перед Иноуэ в лаборатории. Такой вариант казался ему скорее странным, хоть он и заметил краску, разлившуюся по её щекам одновременно с её последними словами.
- Ты врёшь. - заговорив, Улькиорра привалился плечом к стене и убрал руку, которой он раньше за стену цеплялся, в карман.
"Отрицание очевидного. Всем ли людям это свойственно? Не является ли возможность не верить в то, существование чего очевидно, частью того, что люди называют "сердце"? Или же эта черта свойственна именно этой девушке? В конце концов, именно это неверие представляет из себя её сила."
- Нельзя не плакать, когда по твоим щекам текут слёзы. Нельзя смотреть, но не видеть. - он нахмурился, снова ощущая незнакомую доселе растерянность из-за происшедшего, и вздохнул - слишком тяжело для того, чтобы это можно было скрыть. - Ты застала меня сразу после облечения в человеческое тело. Ответственность за произошедшее лежит на Октаве. - по взгляду отчётливо прочиталось, что Октава эту ответственность ощутит сполна. - Вставай. Я отведу тебя в твои покои. - за прошедшее с выхода из лаборатории время Улькиорра суме лне много совладать с гигаем. И вместе с этим вернулась его выдержка, пускай сейчас она держалась на честном слове и гордости. Будь на месте Кватро кто-то более эмоциональный, вряд ли бы при воспоминании о представании перед девушкой в неодетом виде, он остался так же бесстрастен.

Глаза, полные эмоций, неясных и суматошных. Пальцы, терзающие ткань одежды. Сбивающие, бессмысленные слова. Вопросы, на которые не ждут ответа. Прерывающиеся, не доведённые до конца движения. Поступки, совершаемые бездумно. Глупое отрицание очевидных вещей и даже собственных действий. И ещё ложь и притворство. Всё это, одновременно или по отдельности, постоянно прослеживалось в поведении людей. Не только живых, но иногда и шинигами. Не только в сложных ситуациях, но и на пустом месте. Кватро не мог сказать, что такие вещи не свойственны арранкарам. Свойственны. Но у всех, кого видел Улькиорра, была простая и ясная модель поведения. Их действия было легко понять и предсказать, они, даже не отличаясь умом, всегда действовали согласно логике. В общем, очевидной логике.
Именно об этом думал Улькиорра, молча глядя на девушку.
"Логика не может отсутствовать у живых, но присутствовать у арранкаров - то есть у Пустых. Мы в природе своей такие же души. Значит, основная часть природных данных у нас идентична живым. Это говорит о том, что есть только два возможных ответа. Первый в том, что арранкары совершенней живых. Второй - что в личностях арранкаров нет чего-то, что заставляет живых переживать такие эмоции. И что зачастую есть у шинигами. Первый ответ противоречит моему прошлому выводу. В случае, если верен второй, чего именно лишены арранкары? Чего лишён я?"
Следуя направлению своих мыслей, Кватро склонил голову, бездумно вглядываясь в лицо пленницы. Как бы то ни было, если вся бессмысленная суета, что сопровождает людей, является следствием наличия чего-то, чего они лишаются, став Пустыми, Улькиорра был рад, что лишёл этого.

Пальцы девушки, поймавшие его рукав, заставили Кватро выбросить из головы размышления по крайней мере на время. У него ещё были дела. Кроме того, с каждой минутой легче жить ему не становилось.
- Я... Вам нехорошо?
- Не имеет отношения к делу. - вопрос немного удивил Улькиорру. Что ей за дело до его самочувствия? Но что-то заставило его ответить нейтральней, чем это бывало обычно.
Шиффер перевёл взгляд, в котором так и не отразилось никаких эмоций, на пальцы, держащие край его одежды. Едва слышно хмыкнув, он свободной рукой взял девушку за плечо - как всегда не думая о том, чтобы смягчить хватку, - и рывком поднял её на ноги. Однако при этом в его глазах отразилось вдруг неприятное удивление: он догадывался, что до его нормальных сил этому гигаю далеко, но не думал, что настолько. Даже в физическом плане. Только что он впервые ощутил реальный вес.
"Может ли этот мусор сделать нормально хоть что-то?"
Кватро нахмурился и оттолкнулся плечом от стены.

Он терялась и забывала слова, в ее памяти, словно в сломанной мозаике было так много белых пробелов. Она буквально видела, закрывая глаза, пытаясь вспомнить, ровные выемки и полукружья их краев. Иногда, казалось, что она помнит, иногда - все становилось на свои места, и тогда приходила боль. Разрывающая, отчаянная, с осознанием всего, а потом снова становилось темно и только белые пустые в памяти окошки с ровными краями. Интересно, даже если она когда-нибудь найдет потерянные кусочки, сможет ли она поставить их правильно, каждый на свое место? Хватить ли в ней сил. А еще, иногда ей снились сны - яркие, красивые и живые. В этих снах было голубое небо и теплое солнце, оранжевые бумажные самолетики, чьи-то добрые карие глаза, чьи-то звонкие голоса и сильные руки. Они учили быть такими же сильными, они учили смеяться. В этих снах... А может быть, это были не сны?.. Может быть, это и были ты самые, маленькие, потерянные кусочки...

Глаза напротив нее спокойны и так же пусты как всегда. Без скорбных полосок, разделивших лицо на три части, ее тюремщик кажется каким-то усталым. Если присмотреться, можно заметить легкую сети морщинок в уголках глаз, легкую синеву на нижнем веке, а складка губ все так же высокомерна. Она уже видела, как шинигами носят гикай, но в отношении арранкаров это не укладывалось в ее голове. Это тело - оно живое? Оно такое же как у нее? Из чего сделана эта кожа и что гонит сердце по этим венам? Сердце? Но у Пустых ведь его нет. Под ним, под этой оболочкой, все такой же Пустой, и это именно он сейчас смотрит на нее своими равнодушными глазами, цвета драгоценных изумрудов. Какие страшные глаза... Она видела в ювелирном магазине сережки с изумрудами. Они жили и переливались в лампах витрин, но его глаза всегда оставались непроницаемо-холодными. Иноуэ сглотнула - с успокоением вернулся привычный ужас. Она знала, что ей ничего не сделают, но это не мешало ей бояться приставленного к ней Эспаду. Панически, безотчетно, в самом своем подсознании. Она каждый раз думала, что привыкла к нему, каждый раз тянулась и радовалась, как единственному существу с которым могла говорить, но стоило ей взглянуть в эти мертвые глаза... Пальцы снова дрогнули, в неосознанном порыве разжаться - ответ был более чем конкретным - не лезть не в свое дело. Но реакция как всегда оказалась запоздалой - плечо сдавило так, что она вскрикнула, а из глаз выступили слезы, пол потерялся под коленями, а когда она оказалась на ногах - больно стукнулась боком и вторым плечом о стенку, когда потеряла равновесие и чуть снова не сползла на пол. Губы изогнуло - обида, сдерживаемые слезы, боль и полное равнодушие на лице напротив нее. Наивная девочка – то, что он теперь выглядел как человек не значило что внутри он перестал быть арранкаром.

- Мне вернуться в свою комнату? - голос сиплый, а слезы все-таки капаю, хоть она и из всех сил старается не плакать, не шмыгая при этом позорно носом. Появление Вивы она заметила самой последней, но явление фрассиона Кватры ее мало порадовало. Появилась унылая мысль из разряда "ну вот, теперь их двое", сменившаяся почти радостной от того, что ее оставят в покое, за которой последовала совсем уж отчаянное желание не оставаться сейчас одной. Иноуэ держась за стенку, приняла горизонтальное положение. Нет, девушка-арранкар ей нравилась, она ее не обижала, ее можно было не опасаться, но и приятным собеседником назвать ее было тоже нельзя. В конце-то концов, не могла же она жаловаться фрассиону на его хозяина?! Орихимэ тяжело вздохнула - жизнь радужней все не становилась...