Люди любят искать оправдания своему существованию.  Искать скрытые знаки и сакральные символы, придумывать себе предназначение. Человеку мало простых инстинктов, заложенных в него Богами, которые велят ему искать пропитание, защищать свой дом и продолжать род. Ему всегда будет чего-то не хватать. Обретя разум, постигая науку, познав самосознание, люди поставили себя выше животных, выше природы, выше Судьбы и Богов. И решили, что их жизнь что-то значит. Что они рождаются не просто для того, чтобы пройти отмеренный путь, что их смерть имеет причину, а жизнь входит в состав Великого Замысла. Люди, чей век так короток, они придумали себе смысл жизни, для того чтобы их смерть не казалась напрасной.
Смешно. Раздувшаяся от самомнения улитка, которая решила, что раковина на ее спине есть центр мира.  Собственного мира. Идеализация подпространства, замкнутое мировоззрение. Но при этом, каждый из людей, несет на своей спине свою раковину, не решая выглянуть из нее наружу и увидеть что скрывают хитиновые стены, лишь на ощупь находя дорогу. Словно за стенами раковины мир заканчивает свое существование, а не начинается по-настоящему.
Так лягушка, смотря в оставшуюся после дождя лужу, видит в ней целый мир.

«Люди так одиноки».

- Этот чай - смесь из листьев с самого верха чайного куста и еще не раскрывшихся бутонов. Чай собирают, листья скручиваются в небольшие шары, после чего их сушат вместе с фруктами в теплом, сухом месте, чтобы листья пропитались легким ароматом плодов. Зелёный чай и белый смешивается в пропорции один к двум, - сильные пальцы, лаская, гладят бок чашки. Приятные ощущения,- После к нему добавляются измельченные высушенные персики и цветки сливы. Готовая смесь еще три месяца храниться в темном месте, чтобы запах стал устойчивым и не настолько резким, превращаясь в едва уловимый, нежный аромат. Этот чай называют "Улыбка гейши", потому что улыбки этих женщин так же прекрасны и столько же неуловимы, как аромат этого чая, - белый фарфор круглых боков чашки гладок и едва теплый. Так похоже на маска Пустых, но это только внешнее сходство. Потому что, покрытый белой глазурью, чайный фарфор всегда гладок, но маска - это так индивидуально. Форма, размер, оттенок, текстура покрытия. Индивидуальная особенность каждого отдельного существа. Рассматривая Примеро поверх чайной чашки, Айзен думает о том, что если люди похожи на моллюсков, что прячутся в своих раковинах, то раковины Пустых - это их маски. Они носят их открыто, лишь едва прикрывая свою обнаженную сущность. Они не прячут мир внутри себя, а лишь защищаются от него.

«Все начинается с самого рождения, а точнее с того момента, когда начинаешь себя осознавать. Это нельзя назвать одиночеством отшельников, которые просто лишены какого-либо общества, ведь вокруг всегда очень других представителей рода человеческого. Но никто из них не был по-настоящему рядом со мной...»

- Этот напиток должен приносить удовольствие и успокоение, ведь недаром в давние времена смертные считали его подарком Богов, - легкая улыбка трогает губы - в ней миллион оттенков - от не злой усмешки до поощрения, немного снисхождения, словно к ребенку, капля спокойной радости, заинтересованность, умиротворение, ожидание. Она не выглядит наигранной, но именно ее искренность - это то, что можно поставить под сомнение.

«Мои слова и чувства не доходили до них, словно мы были разделены огромными расстояниями беззвездного пространства. В этой холодной и черной пустоте, я медленно двигался в полном одиночестве, словно затерянная в великом космосе частица. Вечно движущаяся куда-то и жаждущая лишь одного - воссоединения. Истинное Одиночество».

Взгляд Айзена становится острее, словно застывая, когда он смотрит на первого в Эспаде, что так случайно нанес ему визит. Более чем странная встреча. Старрк Примеро. Наверное, он был единственным, кто мог бы его понять - существо, которое знало что такое одиночество, которое знало к чему приводит сила. Когда ты слаб - ты не можешь быть одиноким, иначе тебя ждет смерть. Это равно как для Пустых, как для шинигами, как для людей или животных. Сильный всегда поедает слабого, но и слабые могут пожрать сильного. Тут все дело лишь в количестве. Пустые и животные сбиваются в стаи, люди ищут поддержки у других людей, даже шинигами не способны жить без кого-то. Простой закон естественного отбора одинаково равный как для людей, так и для Богов. Все начинается там, на узких, грязных улочках Руконгая, где сбивающиеся в группки оборванные дети больше похожи на своры бродячих псов. Кто-то из группы все равно оказывается сильнее, подчиняет, руководит, берет на себя роль лидера. Равенства не существует - все рождаются с разными талантами, с разным положением, с разной судьбой. Просто кто-то может изменить ее, а кто-то предпочтет плыть по течению. Но, есть еще те, у кого нет выбора.

«Непонимание. Словно меня и остальных разделял невидимый барьер, о который разбивались все порывы и попытки. Истинны  подменялись в значении, жесты и действия выворачивались наизнанку, изгибались, извращались. Я словно смотрел в кривое зеркало на собственное отражение, которое проживало за меня мою жизнь».

Одиночество бывает таким разным, и иногда недостаточно просто найти себе ровню. Сила, хоть и является важным элементом, не определяет существование. Примеро Старрк искал спасения от своего одиночества, но он стремился к обществу и не стремился к тому, чтобы оно понимало его. Его поступки, его мировоззрение - они были ограничены поиском других живых существ. Он просто невероятно долго существовал в своем одиноком мире, словно закрывшийся в своей раковине моллюск, и выход из него был его спасением. Это было бы слишком просто. Именно в этом было их различие, именно поэтому, Примеро не понять его.
Пустая чашка с тихим стуком опускается на столешницу.
- Ты хотел со мной о чем-то поговорить, Старрк?
Улыбка на чужом лице ранит. Чужие улыбки всегда так похожи на осколки стекла, что лежат на солнце. Яркие, светящиеся, они впиваются в сердце, оставляя раны, застревая там воспоминаниями. И с каждой новой улыбкой ран становится все больше. Когда-нибудь, с последней улыбкой, сердце рассыплется в прах, став одной большой раной. Это называется дыра в груди.

«Да, когда-нибудь я умру с дырой на месте сердца...»

Все оттенки серого. Серые стены, серые тени. И даже два наряженных в девственно белые одеяния существа кажутся непримиримо серыми. Как и их слова и мысли. Какая разница насколько громко пищит букашка, и насколько забавно она машет лапками, если она копошится у ног человека. Особенно если человек сам назвал себя человеком, и четко для себя очертил линию, отделяющую его от букашек. Но в этом в самом деле нет ничего интересного, какое дело человеку для стремлений букашек и их гордости, и разве могут понять букашки - лучшем случае способные разглядеть подошву ботинка - что за титан возвышается над ними?
- Как скажите владыка. Вам, безусловно, виднее…
Никаких сомнений. Сомнения жуткая штука. И способны разрушить даже самую крепкую крепость, разбить самый прочный союз…Никаких. Айзену в самом деле виднее, иначе не было никакого смысла идти за ним. Старк склоняет голову признавая всю свою глупость, позволившую ему усомниться. Непростительно.
Если бы только был выбор… Но его нет, и не может быть. Цена свободы слишком велика, свобода забирает все. И дарит одиночество. Только его. В самом деле, если у тебя ничего нет, и нечем дорожить, то ты ни к чему не привязан. А значит по настоящему свободен. Но если у тебя есть такая свобода, то нет больше ничего другого. Все просто. И Старк уже наелся этого. Когда же ты не один, то в дело входят социальные элементы. Взаимодействие разумных существ неминуемо приводит к построению пирамиды. Кто-то выше, кто-то ниже. Самый сильный всегда наверху. А Айзен без сомнения силен. Более того, его сила непостижима. Это не сила капитана шинигами. Конечно, пустые видели их не слишком часто. А те что видели в большинстве своем, в силу собственной кончины от увиденного, не могли поделиться впечатлениями. Но это была просто сила. Даже то о чем не принято было говорить. “Банкай” например. И все же капитаны были чем-то постижимым, и бывало, они тоже погибали от рук пустых. Айзен был другим. Достаточно взглянуть, хотя бы на его последователей. Тоже, между прочим, капитанов. Они конечно были быстры, сильны, и все такое. Возможно, их банкаи смертоносны и дюже ужасны. Но спроси любого из арранкнар и он ответ что предпочтет сразится с десятком таких, чем увидеть неодобрение в глазах Хозяина. В чем тут дело? Наверное, просто достаточно дать его рейецу прикоснутся к себе что бы понять это. И его сила далеко за пределами разума. Как человек не может постичь или вообразить размеры вселенной, глубину времени, так вряд ли и кому-либо из живших понять силу Айзена. Достаточно просто понимать что она больше чем все что только можно представить. Сила рождает Власть. Великая Сила рождает власть непоколебимую и вечную. А что может породить сила Абсолютная? Кто знает. Достаточно того, что правила игры нужно соблюдать, и если уж вступать в социум, то пусть выше тебя будет тот, кто наиболее достоин этого.
Неважно насколько серым кажется все вокруг. Во всяком случае, нужно понимать и то, что Айзену не легче чем Примьере. И меньше всего он ожидает видеть сомнения в себе. Он не заставлял Старк идти за ним, хотя наверное и мог бы, как например, Баррагана. Но Старк сам сделал свой выбор. И это был выбор между бесконечным одиночеством, или же обществом. Но в обществе всегда есть тот кто стоит над ним. И лично Старк никогда не претендовал на это. Сомнений быть не может.   
- Благодарю вас Владыка, за то что поделились своими мыслями на этот счет. В ваших руках она, конечно же, послужит нашим целям. Как и все мы служим вам. Меня беспокоила ее откровенная слабость, и странный характер. Но все мы так или иначе странные…
Легкая улыбка. И Старк снова чувствует дождь. Это очень сильно застряло в нем. Чужой мир, и чужие радости. Такие простые. Но совершенно недостижимые для тех кто уже мертв. В Хуэко Мундо всегда была лишь луна и песок. И Старку кажется, если бы на его холмик временами светило солнышко, или капал дождь, сидеть там было бы не так скучно…
Сейчас его холмик это роскошные палаты, устеленные коврами, и заваленные подушками. Но ничего, по сути, не изменилось, разве что клинок на поясе, и чаепития. И вновь бесконечное ожидание чего-то.
- … и конечно же под вашим чутким руководством ее слабость, конечно же станет силой…
Мелкие капли. И жизнь. Водка в самом деле кажется живой. Вода неутомимый странник, нет ей покоя, и никогда не будет. Согретая лучами жаркого Солнца, она освобождается от земных оков, возносится в чистое небо, и вот белоснежными до безумия прекрасными облаками парит над нами, что бы однажды в своей отчаянной храбрости упасть на уставшую иссушенную землю, очищающим дождем, дарящим свежесть и чистоту. Но в музыке дождя слышится грусть… Старку нравится смотреть на дождь, любоваться могущественными подавляющими своей невообразимой, но до поры сдерживаемой мощью грозовыми тучами. Пусть даже видит их он лишь на мониторе. Но все равно это кажется ему чем-то красивыми, и почему-то важным. И ему кажется что он может представить себе какого это когда первые капли своим чистым холодом обжигают кожу. Или может услышать завывания злого, неукротимого ветра, и увидеть яростный блеск молний, с его глухими, пугающими своей хтонической мощью раскатами грома. Наверное действительно может увидеть… и услышать… и почувствовать… Однажды. Увидеть что-то по настоящему живое. Вода… Забавная она штука. Сорвавшись с небес и утолив жажду истерзанной земли, собирается она в ручьи и потоки. И бегут они, сливаясь, только к одной им ведомой цели. И река протекает рядом с нами… Необъятные массы воды струнной вытянутые на долгие дни пути. Мерно и неторопливо уносит их река в холодную вечность. Примьеро не знает что станет с этой скорбной процессией, просто верит что однажды, устав от мира вода новь вознесется в небо… И все случится опять…
А пока остается лишь ждать. Ждать пока силы собранные Айзеном, наконец будут высвобождены. И в мир придет изменение. Тогда и Старк получит свою маленькую… но награду. Старк привык ждать, но когда ждешь непросто, потому что ждать нечего, а потому что надеешься дождаться все становится сложнее.
- Если Владыке будет угодно, я удалюсь. Разве что прошу Владыку простить мне еще одну непомерную дерзость, и напомнить ему что его Первый номер должен соответствовать своему положению не только статусом но и делами...
В Хуэко Мундо слишком давно не чувствуется рейцу слишком многих членов Эспады.
На самом деле Старк конечно же надеялся что о нем как-нибудь да забудут и он проспит всю войну. Но глупые слова уже сказаны, глупые слова обиженной букашки, которую никак не хотят замечать. Большой ребенок Старк. Слишком долгий отрыв от социума, все воспринимается слишком близко к сердцу, и слишком далеко от мозга, хотя какая разница он все равно не приучен лицемерить. Ожидание начинается казаться таким, что у него не предвидится конца… И арранкар уже не надеется увидеть дождь. Свою маленькую эгоистичную мечту.
И есть еще одна мечта, но Айзен так и не сказал Старку тогда… Что именно он подарит ему истинное одиночество. А истинное одиночество это совсем не то что сидеть на бархане в гордой отстраненности отшельника. Истинное одиночество это быть среди тысяч лиц, и понимать что никому из них ты не можешь довериться, и никто тебя никогда не поймет…
Преклонив колено, Старк вновь смотрит на Владыку, ожидая разрешения удалится. Никаких сомнений. Он сам выбрал этот путь. Во славу Айзена.

- Нет ничего плохого в том, что ты имеешь собственное мнение.
Дождик. Конечно же дождик. Куда же без него. И горы. Липкие прозрачные капли не могут зацепиться за отполированную тысячелетиями зеркальную гладь скальных уступов. Старк выходит из дворца. . Только он, самовольно прокравшись в это тайное измерение, смог уговорить Короля Душ сдаться, покоятся, и распустить Общество Душ с прочими нелегальными бандформированиями, и немедленно уехать в иные миры. А до этого он похитил Ключ… Ещё бы, ведь он самый желанный и самый красивый. Не зря ведь его назвали Совершенным. Жители всех миров пустые и шинигами, и просто люди, и какой-то очкастый Квинси, все-все-все, собравшись у дворца, радостно приветствует нового короля, которым его только что провозгласил Совет Сорока Шести, и сборный консилиум Васто Лордов. Чу! К нему подходит невеста, и будущая королева, прекрасная Тиа Халлибел. От нее странно пахнет рыбой, и Старк не совсем согласен на это, но чего только не сделаешь для того что бы все было хорошо и навечно. Тиа откинув фату и странно плотоядно ухмыльнувшись протягивает руку, что бы потащить его к алтарю, где их уже ждет Гин, по такому случаю решивший взять себе сан священника, нарядившийся в рясу и даже трезвый… Внезапно мозг Примьеры пронщает острое беспокойство. Что-то не так. Толпа замирает. Преподобный Гин откидывает капюшон и оказывается Айзеном Соуске! О боже мой!
- В нашу первую встречу, что я сказал тебе? Разве я сказал "служи мне"? Я сказал "пойдем со мной". Каждому из вас. Все в Эспаде последовали за мной по своей собственной воле и каждый получил то, что желал - никто не является исключением…
Вздрогнув Старк просыпается. Да он уснул. Уснул, преклонив колено перед Владыкой. Какое счастье что очи Старка были повернуты к долу, то есть рассматривали пол, и Владыка мог и не заметить такое неподобающее поведение.   
А мог и заметить… В впрочем это уже не важно. Старку лишь показалось смешным, что бывший шинигами так высоко ценит своих арранкнаров. И даже считает их существами иного порядка. Забавно. У них все еще разум человека, привычки человека, слабости человека… Что значит огромная сила, и жажда разрушений, если сама суть их осталась все той же обезьяной спустившейся с дерева… И Старк не более совершенен чем любой общечеловек, произошедший от грехопадения шимпанзе и дедушки Фрейда.
Владыка продолжает…

Все что важно – очень просто. Все что просто – очень сложно.
Двенадцать леммингов. Серых, но все же неисправимо пушистых. Я веду их по горам. Они, конечно же, всяческим образом не способствуют этому. Падают в расщелины, застревают между камнями, скрываются в холмах и вытворяют прочие непотребства. В этом нет ничего удивительного. Удивляет то, что это не овечки, и прочие прилегающие архары горные и лесополосистые, а лемминги. И нет уместных к такому случаю пастушьих собак, которые вместо того, что бы помогать Старку, устроили бы бои на тему выяснения кто из них круче. Поразмышляв арранкнар делает скидку на собственный менталитет, и локализует очередного застрявшего между деревьями грызуна… 
Хорошо быть леммингом. Можно наравне со всеми тыкаться головой в камни, бежать к последнему морю и прыгать с крыши. Ты не один. Ты как все… Но если ты больше лемминга, то их компания не создаст тебе ничего кроме неприятностей. Они все умрут. В любом случае. Чем больше твоя сила по отношению к другим, тем больше твоя ответственность, особенно к тем кого приручил… И ты держишь ответ. Но вот только лемминг есть лемминг, и его собственная слабость станет и твоей. Ведь ты будешь только и занят тем, что спасаешь этого маленького мохнатого спиногрыза, от опасностей и проблем, которые сам бы и не заметил, ведь они значимы только для того кто неизмеримо слаб… И однажды ты не успеешь.
Слова. Слова. Слова ничего не значат. Старк уже и не пытается понять что примудрые и славные откровения Владыки Хуэко Мундо.
Какое в конце-концов дело Старку до того с кем была Нелл, и чем она занималась. Ее фрасьон те же самые лемминги. И не важно так ли она слаба, что ей комфортно с ними, или так сильна что считает себя способной их защитить. Она проиграла. Проиграла тому, кто был слабее. Вот и все. Возможно именно из-за них. А может и нет. Без разницы.
Старк просто уже не может водить леммингов по горам. Единственное что спросил Старк у Айзена когда он сделал свое предложение…
“- А они сильны?” 
Это единственное что имеет значение. Если ты силен, ты не сможешь стать слабее. Нет никакого волшебного способа, избавится от своей рейцу. Тебе даже убить себя нечем. И не стоит ждать что тебя загрызут другие пустые, все они погибают не достав тебя, даже помимо твоей воли… Равно как и гибнут те кто мог бы разбить твое одиночество. Одиночество удел сильных. Вырваться из этого порочного круга можно только найдя равных себе. И тогда можно и самому почувствовать себя леммингом в стайке себе подобных… И очень… И очень страшно потерять то чего никогда не имел, и обрел всего ли на миг…
Арранкнары созданы для войны. Уже не имеет значения, пойдут ли они на нее, или она сама придет к ним. Война и смерть их удел. Если все они достаточно сильны, то есть надежда что в конце-концов Старк не потеряет тех, кто теперь не дает ему снова почувствовать холодный ветер одиночества. И дело даже не в объеме рейцу, или могуществе релиза… Нелл проиграла по странной непонятной причине, тому кто в самом деле был слабее ее. Хочется ли Старку связывать свою судьбу с такой как она?
Какая разница. Все это в самом деле не важно. Фигуры уже расставлены. И скоро Старку предстоит сыграть свою скромную роль… И вряд ли Владыке интересно что Старк вынес из его слов. Скоро, уже скоро, все станет на свои места.
- Благодарю вас Владыка. Я понимаю что вы имеете в виду. Просто... совсем не важно то в чем я сомневался. Все так или иначе подвергается сомнению. Не может быть иначе, если ты мыслишь. У меня нет сомнений только относительно того правильно ли я поступил пойдя за вами, Владыка. 
Поднявшись, Старк развернулся на месте, и спокойно вышел из залы.

-------> Северные коридоры

Отредактировано Coyote Starrk (2012-02-09 21:40:06)

В густой тишине Тронного Зала, медленно протекали минуты.
Айзен Соуске, откинувшись в кресле, смотрел на оставленные на овальном столе чайные приборы и перебирал в память разговор с Примеро. Что было в нем странного и неожиданного, что - было ожидаемо. Ладонь владыки накрывает чашку словно, крышкой и неторопливо опрокидывает на бок. Словно победитель в шахматной партии, опрокидывает чужого короля.
Победить - это всегда приятно. Но вот, будет ли нужна победа, если она сама придет в твои руки? Если противник намеренно подставится под удар, с усмешкой позволяя съесть себя. Принять такую победу, посмеявшись над глупостью оппонента, или же с брезгливостью отступить, пойдя на поводу у своей гордости.

Победа и поражение.
Вечное сомнение.

Лежащая на боку чайная принадлежность пуста. Ее гладкий фарфор похож и непохож на маску Пустого. Кто бы мог подумать, что эти создания, едва ступившие в эволюционной лестнице на ступень выше, чем простые животные, окажутся настолько удивительными?
Сперва Неллиэл, потом Старк... Миролюбивая тихоня и сонный лентяй - с сомнениями и пожаром войны в глазах. Одна жаждала мести, второй перестал верить в слабость. По губам Айзена расползается жестокая усмешка: да, это время пришло. Когда почуявшие кровь хищники, наконец поверили в Силу.

Чашка подает со стола, отправленная к краю столешницы точным щелчком.

Айзен поднимается из-за стола, неторопливо поднимаясь по лестнице к подножию трона. Сегодняшние встречи давали понять, что время отпущенное на терпеливое ожидание, практически истекло. Ядовитый бутон недовольства Сегунды, который как и прежде, имел среди Пустых и арранкаров весомый авторитет, набухал давно. С того самого момента, когда похищение смертной девчонки не принесло ожидаемого результата, когда его четкий план был сломан появлением в Каракуре Врат Ада. Признаться, это было более, чем неожиданно. Со всех трех мирах про Ад знали невероятно мало. Никто не видел служителей его, никто не знал, что находится за Вратами, никто не знал, что происходит с душами в нем. Однако, достоверно было известно, что Врата появляются лишь на короткий срок, и раскрываются только за тем, чтобы забрать причитающееся им. То, что после своего появления, они не исчезли, могло означать лишь одно - Ад не получил то, что причиталось ему, а значит – Врата не закроются и не исчезнут, пока причитающееся Аду не скроется за их створками. Элементарная логика. Настолько простая и немудреная, что кажется притянутой за уши.

Но, нарушение сроков исполнения плана послужило отличным поводом. Благодатная почва для всхода недовольства, от тех, кто не любит ждать так же сильно, как подчинятся. Айзен улыбается шире - в его глазах Барраган со своим ортодоксальным подходом выглядел невероятно... устаревшим. Идеализация, граничащая с наивностью, наивность переходящая в глупость. Качества простительные для пешки, но совсем неподходящие для военноначальника. А Сегунда видел себя минимум Императором Уэко Мундо, максимум - Небесным Королем. Как бы сказал Гин, наблюдать за ним, было забавным. Даже сейчас, когда он так громко высказывает свое недовольство, думая при этом, что Владыка ничего не замечает из того, что творится в Лас Ночес.
Однако, после визита Старка, ситуация приняла другой оттенок. Когда самый безразличный к битве, просится на передовую, это означает то, что критическая точка пройдена. Бездействие утомляет, надоедает, вызывает скуку. А скука и усталость - это два рычага, правильно надавив на которые можно перевернуть мир с ног на голову. И все же.. ему все еще было интересным - увидеть раскрытие вызревшего бутона и посмотреть, как он распускается в прекрасный цветок мятежа...

Раскрывшиеся створки дверей Тронного, отвлекли Владыку от размышлений. Сегодня, и правда, приготовило много неожиданностей. Он был доволен беседой с Октавой, удивлен визиту Примеро, но вот явление бывшего Десятого било все рекорды по непредвиденности.

- Педро Сангре, - медленно произнес Владыка, внимательно смотря на нового визитера. Гость был неожиданнен тем, что того момента, как Айзен отправил Десятого с поручением, прошло столько времени, после которого возвращения Приварона живым, можно было не ждать. Однако, лохматое недоразумение стояло перед ним. И зачитывать доклад не торопилось. Айзен облокотился на подлокотник, в задумчивости склонив голову.
- Здравствуй, чем пояснишь свое столь долгое отсутствие?

Все то время, что Сангре молчал, явно чего-то выжидая, Айзен с терпеливой улыбкой изучал арранкара. Он не торопился подталкивать его в нужном направлении - когда первое изумление от возвращения блудного отрока прошло, Владыка принялся анализировать. Из поведения бывшего Десятого было ясно, что в Тронный зал он забрел случайно, что исключало возможность того, что он помнил о поручении, с которым был отправлен за пределы Лас Ночес. Правда, этот же факт не исключал, что до нужного места он все же добрался, но не вспомнил, зачем был отправлен. Тут нужно было поставить себе в укор то, что кого-то настолько безответственного и не обремененного памятью, отправлять одного куда-либо не стоит, но тут в дело вступали иные аргументы. А именно конфиденциальность.
Этот принцип Айзен прекрасно понял еще будучи рядовым в Готее-13.
Если ты хочешь, чтобы твоим планам ничего не помешало, не оповещай во все тонкости их исполнителей. Слишком глупый может испортить все дело, слишком умный - узнает то, что не следует. В любом случае, когда ты подключаешь в игру еще кого-то, ты становишься уязвимым. Другое дело, что только недалекий будет считать, будто способен выполнить все в одиночку.

А еще, Айзен не любил пачкать руки.
Нужда делать что-то самостоятельна появлялась крайне редко, а вот использовать доверчивых было проще простого. Он не видел в этом опасности, ведь настоящей его цели не знал никто из них, так же как сейчас никто не был посвящен до конца в его план. Даже Гин. Особенно Гин.
Ичимару знал многое, но не истинные мотивы. Зачем создавать Ключ? Зачем собирать армию из Пустых и кормить их мечтами о победах? Зачем нужно Уэко Мундо? Зачем ему нужно попасть в Измерение Короля? Он уже даль однажды ответ на этот вопрос, когда его спросил Укитаке.
Потому что он достоин большего.
Потому что небеса пусты.
Ничто из этого не было ложью, но и не было оно истинной правдой. Однако, небеса и правда были пусты, но эту пустоту видел только он.

- Это все, Сангре? - рука Владыки гладит мраморный подлокотник, словно спину какого-то зверя. Он улыбается, приподнимая вопросительно бровь. Прежде чем наказать непутевого посланца, он немного поиграет с ним. Если ты начал играть в игру, то будь готов к тому, что тебе придется играть по правилам. Тот, кто решит что есть игры без правил будет жестоко обманут, потому что игра - это система, а любая система рухнет, если лишиться своей поддерживающей основы, поэтому даже отсутствие правил и есть Правило.
Это тоже было вынесено из юности, понято за годы службы. Он читал по чужим лицам незначительные знаки, улавливал связи и складывал мозаику. Старые капитаны Готея, главы Благородных домов, потерянная или похороненная в архивах информация. Обитателя Сообщества Душ вели собственную игру, и ему потребовалось много времени, чтобы понять ее суть. Она была слишком высокомерна.
"Принцип меньшего зла" - чудесная политика, которую почувствовали на своей шкуре Урахара Киске и его бывший капитан со своими друзьями. Встретиться с ними было бы... Интересно. Айзен не сомневался в том, что вайзарды выжили, хоть и затерялись в мире живых, но искал он не их.

Арранкар - это понятие было известно задолго до того, как он вступил в Уэко Мундо. Пустой, сломавший маску, и отбредший невероятную силу. Пустой, имеющий духовный меч. Они были той причиной, по которой он начал свои эксперименты, которые в итоге привели к появлению вайзардов. Считалось, что они появляются естественно, в ходе эволюции, но он не верил в это. Эксперименты в Руконгайе говорили, что слабая душа не сможет вынести слияния двух полей - плюса и минуса, и просто рассыплется. Он проверил это правило, попробовав разрушить грань у слабых пустых. Результат был тот же. Без Хогьоку разрушение Маски было невозможным и вело к смерти. Но, тем не менее, арранкары продолжали появляться. Он видел как другие Пустые делали для них костяные коконы, в которых они зрели, преобразовывались, выходя из них существом уже совершенно другой ступени. Это было прекрасно - словно наблюдать за рождением бабочки. Пустые не могли объяснить что они делают, не знали что происходит внутри кокона. Можно было списать все на инстинкты, но он не был настолько наивен. Книги Сообщества говорили о существовании Короля Душ, что живет в своем измерении, но так же всегда было известно, что за Пустыми Уэко Мундо тоже стоит кто-то. Долгое время он искал это существо, находя его следы повсюду. Сама система мира Пустых выглядела невероятно четкой, отлаженной. И настолько правильной, что казалась искусственно созданной. Мелкие Пустые, потом сильнее - те, кто еще не избавился от памяти о человеческой жизни, кого она тяготит и мешает, приводя в одни и те же места, вызывая боль, которая порождает Голод. Они развиваются, становятся Гиллианами, теряют рассудок - идеальные солдаты, просто пешки, пока в месиве тысяч личностей не рождается одна, новая. И дальше эволюция идет вверх. Пустые подчиняются более сильным, Гиллианами руководят Адьюкасы, а ими - Вастар Лорды. Или те, кто притворяется ими. Слишком четко для общества животных, которых ведут только первобытные инстинкты. Многие из них умны, но никто не был способен перешагнуть грань, отделяющую Пустого от Шинигами. Если только их не подтолкнули. Этот вывод напрашивался сам собой. Создатель арранкаров, так же как  он - создатель вайзардов. То существо, что создало в Уэко систему, приведя его к порядку, что следило за эволюцией и не давало Пустым нарушать баланс между мирами, беспорядочно врываясь в Генсей и пожирая человеческие души. Он хотел найти его и потратил немало времени, прежде чем нашел это место в Пустыне. То, куда не ходи никто, даже под страхом быть сожранным заживо. Именно туда он отправил Педро. почему именно его? Много причин, главная из которых - такой не станет задавать вопросов. Он равнодушен, но не глуп, и достаточно силен. При этом с такой репутацией, как у Сангре никто не станет его искать. Почему он послал его одного? Вернемся к принципам конфиденциальности.
Айзен не особо рассчитывал на успех, это была просто проверка. Задачей Сангре было, грубо говоря прийти и посмотреть. Поэтому...

- Ты хотел знать – я существую.

Горло передавило спазмом - восторг, толика удивления, торжество. Ответ. Подтверждение собственной правоты. То, чего он ждал, чего хотел. Айзен глубоко выдохнул, беря себя в руки. По губам змеилась довольная улыбка.

- Ничего, Педро. Просто ты только что исполнил свое поручение, - Владыка улыбнулся шире, на миг прикрывая глаза. Открывающиеся перспективы, миллионы вариаций, предположения, они проносились в мозгу с огромной скоростью. Приходилось сдерживаться, чтобы не позволить собственному разуму сделать неверных заключений.
- Ты вернулся из пустыни, верно, Педро? Скажи мне, ты помнишь, что в ней видел?

Бывший шинигами, нынешний Властитель Уэко Мундо, облокотился на подлокотник, наклоняя голову, готовясь услышать все о его Боге.

"Ого, даже "совершенно"!" - Педро присвистнул про себя и поглубже засунул руки в вырезы хакама. Айзен не уточнял, что именно в проделанной им работе было "совершенно правильного", а Сангре, будучи абсолютно не любопытным до таких моментов, переспрашивать не стал. Несмотря на это толику своего личного довольства по поводу внезапной похвалы арранкар всё же испытал - не так часто удавалось в свою сторону что-нибудь хорошее услышать. Впрочем, как-то задерживать из-за этого разговор Сангре не пытался. Поступок мудрый, ибо подобная похвала от Айзена мимолётна и, как правило, ничего хорошего не предвещает,  а гнев Владыки запоминается надолго, но поступая тем или иным образом, Педро опирался даже не на инстинкты или логику, а на простое желание поскорее избавиться от напрягающего в своей неизвестности разговора.
- Конечно, Айзен-сама, - смысл сказанного Айзеном арранкар не уловил, но опасность, сползающую мурашками по спине, хорошо прочувствовал. Стало отчетливо ясно, что сказать что-нибудь неправильное было нельзя, поэтому Педро, нахмурившись, без лишних слов кивнул. Причём тут чужое сумасшествие и возвращение в Лас Ночес оставалось для него загадкой, но если Айзен хотел услышать именно это, другого Сангре говорить не собирался.
– Он не был Вастор Лордом, - ответил арранкар после короткого молчания. Вспомнить, кем был тот парень, он не смог. Ни имени, ни внешности, ничего. В целом не странно для такого, как он, но обычно Сагре знал, что должен помнить или помнил, но смутно, искаженно, неправильно. Сейчас же воспоминания были наполнены темнотой. Он знал, что провёл много времени в Пустыне и на нижних слоях Леса Меносов встретил странного парня - сильного и опасного даже по меркам равнодушного Педро. Приварон не был напуган встречей, но она внушала ему неясное беспокойство.
- Никакого подобного ему я не видел. Он ни шинигами, ни Пустой и ни арранкар, но он силён. Возможно, даже сильнее вас, - неожиданно даже для себя закончил Педро.

Что можно назвать Жизнью?

У смертных есть прекрасная поговорка — "если тебе больно, значит ты — жив". Тактильное ощущение, физиология, фантомная душевная боль. Не суть важно. Главным подразумевается способность чувствовать. Айзен переводит взгляд с арранкара на свою руку, сдавливая в кулак пальцы, ощущая как впиваются в кожу ладони ногти. Шинигами, пустые, души в Руконгайе, арранкары — все они способны испытывать боль, все они давным-давно мертвы. Если способность чувствовать является определением жизни, значит ли это, что жизнь загробную можно поставить на одну планку в жизнью смертных?
Спорное утверждение.
Айзен переводит взгляд на стоящего перед собой арранкара.
Собственноручно созданное существо перед ним несомненно живо, но в его глазах имеет практической ценности не больше, чем пешка на шахматной доске. Или управляемая за ниточки марионетка. Созданная ради его целей, послушно выполняющая его планы — наличие чувств и собственной воли не спасает Сангре от простой истины: он, сам не ведая того, всего лишь кукла. У которой даже нет души. Как и у любого пустого, впрочем. Свои души они потеряли вместе с сердцами, вместо них в их груди зияют черные дыры.

— Так я и думал, — задумчиво протянул Айзен. Подтвердившиеся предположения и новая информация требовали обработки и анализа. Ему нужно было пересмотреть некоторые составляющие части своих предположений и сделать новые выводы. Замерший на полпути между тронным возвышением и выходом арранкар более не интересовал его, выполнив возложенную на него миссию с лихвой. Дальнейшее его присутствие становилось помехой, более того: репутация рассеянного лентяя не означает глупости ее обладателя. Карий взгляд становится острым, прощупывая арранкара до самых костей — Айзен давно пользовался принципом ограниченного доверия, отмеряя каждому из своих пешек определенную грань посвящения в ситуацию. Грань для Сангре пролегала по краю маски Владыки.

— Можешь идти, Педро, — Айзен поднялся с трона, давая понять, что разговор закончен, и стал спускаться вниз, где за стеной скрывался вход в его покои. — Ты выполнил требуемое от тебя. Более в твоем присутствии нет необходимости. Можешь идти отдыхать. И копить силы, — Айзен чуть улыбнулся, больше своим мыслям, чем арранкару, — перед грядущей битвой.

Кукла, даже обладающая своей волей и чувствами, не может быть живой. Ее чувства бесполезны до тех пор, пока нити кукловода связывают ее конечности, управляя движением по желанию. Ее воля — это воля ее хозяина.
До тех пор, пока ты от кого-то зависим, — ты мертв.
Именно это было причиной, по которой Айзен бросил вызов небу.
Он желал жить.