Исида еще раз осмотрелся – ничего подозрительного не было – и поспешил к дверям. Конечно, было глупым считать, что их не закрыли – но вдруг. Халатность и его величество случай никто не отменял. Дверь не поддавалась. Что ж… Выход есть всегда, Урью достал из сумки швейный набор. Тонкие пальцы пробежали по знакомым инструментам. Он выбрал небольшое шило, крючок и иглу. В принципе, один раз ему уже приходилось так открывать дверь в свою квартиру, значит, справится и здесь. Исида присел на одно колено и занялся замком. Самое главное – понять как что работает. С первой попытки ручка не подалась. Зато со второй – все вышло. И не надо разбивать окно или искать уже разбитое, боясь, что можно порвать сумку или одежду, а также – привлечь внимание полицейских. Всегда можно найти оптимальный вариант и менее проблемный. Исида это умел.
Он решил начать расследование со своего класса – потому что помнил прекрасно слова Урахары об одноклассниках, а потом уже отправится на место происшествия. В коридорах было пусто и гулко, и от этого появилось какое-то странное ощущение нереальности. За время обучения Исида сжился с школой, зачастую проводя в ней больше времени, чем дома. Сейчас школа стала для него раненным большим созданием, вроде кита, выкинувшегося на пляж, из-за которого ему было мучительно больно. Даже когда Исида засиживался допоздна в кружке и, закрывая за девушками дверь, прощаясь, не спеша шел к своему ящичку переобуваться, у него не было ощущения такой пустоты и безжизненности. Казалось, что школа просто облегчено вздыхает, провожая последних учеников и впадая в сладкую дрему, в которой не будет тревожных звонков, топота ног, веселого шума до следующего утра.
Казалось, прошло много времени с тех пор, как он был тут в последний раз, а ведь только вчера сидел за партой в своем классе. Под ногой что-то хрустнуло – Урью наклонился и поднял чей-то с телефонный брелок, потерянный в спешке. Лягушонок больше никогда не будет улыбаться своему хозяину. «Да… Много нам предстоит сделать. И… мне, как члену студсовета, нужно будет приложить много усилий. Интересно, а что с клубом?» - отстранено подумал он. Исида поднялся по неразрушенным лестницам и нашел свой класс – он почти не пострадал, если не считать треснувших стекол да нескольких перевернутых парт и стульев, забытые тетради и несколько листков с рисунками – почему-то на мгновение показалось, что сейчас он увидит зайчиков Рукии Кучики, а все окажется просто дурным сном. «Как она там? Все ли с ней в порядке?!». Хотя Исида фактически не был знаком с этой маленькой шинигами, но все равно переживал за нее. Как и Иноуэ, её не видел уже давно. Урью надеялся, что она оправилась от тех трагических событий и больше в неприятности не попадала.  Но на рисунке были не зайчики, а глаза аниме-героинь. Много и с разными взглядами. Видно кто-то из одноклассников (вернее, одноклассниц) от нечего делать упражнялся в рисовании. Он прислушался к себе и своим ощущениям, прошелся между рядов парт, машинально поправив опрокинутый стул, но не уловил среди всей этой фонящей раздражающей рейацу (привыкнуть к которой просто не возможно, она била по слишком чувствительным «приемникам» квинси, и Исиде приходилось отключаться от нее) ничего необычного в классе, но это сканирование принесло неожиданный результат. На территории школы оказался еще один источник рейацу. Бестолковый источник, так и не научившийся скрывать свою духовную энергию, кстати. «Черт возьми! Куросаки! Еще тебя тут не хватало! Толку мало – шума много!!». Встречаться с ним ему просто не хотелось, даже как возможность сорвать злость: что тут случилось и почему ты и все проклятые шинигами это допустили?! Урью вздохнул и напомнил себе, что у него другая цель, и чем дальше он будет держаться от рыжего одноклассника – тем лучше. Сейчас его путь лежал туда, где остаточное рейацу было сильнее всего. Квинси попробовал пройти самым близким путем – но тот оказался разрушен. Тогда ему пришлось спуститься на этаж и пойти к одной из центральных лестниц, которая, по его оценке, должна была выстоять.
«Видно, от судьбы не уйдешь» – подумал Исида, когда рейацу Куросаки оказалась совсем близко, Ичиго, видно, принял такое же решение, как и он. Прятаться гордость просто не позволяла – и не на лестнице же, в конце концов!! Убегать – тем более. И он замедлил шаг, обернувшись и тут же поспешил отскочить в сторону, не желая быть сбитым. В другое время вытянувшееся лицо всклокоченного недошинигами его бы повеселило: словно даже не привидение встретил (на него бы Ичиго просто не обратил внимание), а, как минимум, инопланетянина. Куросаки открыл рот – и лучше бы он этого не делал!
Исида, холодно посмотрев, упрямо сжал губы – отвечать этому рыжему идиоту просто не хотелось, тем более его вопросы были как всегда бестолковыми и не логичными. Да и удивил бы хоть раз – произнес бы нормальное приветствие! Особенно царапнуло «Ты здесь какого делаешь?» Грубого обращения он не любил от слова «совсем», поэтому нахмурился еще больше, сверля взглядом не-пойми-какого-там-шинигами-и-шинигами-ли-вообще.
– Такого… – квинси не собирался ничего объяснять. Он поправил очки и поспешил пройти мимо него. Поднявшись на несколько ступенек Исида все-таки соизволил ответить. –Как сам видишь, я уже вернулся. И если меня тут не было, то я ничего и не знаю. Простая логика. Ты так не считаешь? Но в отличие от тебя, герой,  - он позволил издевке просочиться в голос, - Я могу во всем этом разобраться. Иди домой. Это – лучшее, что ты сможешь сделать сейчас!
И не дожидаясь ответа, прибавил шаг, желая оказаться от Куросаки как можно дальше. Хотя квинси прекрасно понимал, что так легко от рыжего не отвяжется.

Шаг, другой… Ну вот,  пожалуйста. Куросаки так легко сдаваться не собирался. Исида подавил в себе желание высказаться по полной программе: «Я нормально тебе ответил, если ты настолько туп, что не можешь меня понять – это твои проблемы! И сколько, по-твоему, я должен был отсутствовать, если чуть ли не всю Японию можно за день проехать?! И как будто ты не в курсе, куда у нас должна быть экскурсия! Если бы ты обращал хоть немного внимание на то, что творится рядом с тобой – не задавал бы глупых вопросов!»
Вся эта длинная отповедь пронеслась в голове, но так и не была озвучена.
Рука стиснула ремень сумки. Подавив желание вздохнуть, Исида остановился, подыскивая ответ. Нужны были слова, которые бы донесли до Куросаки одну мысль: он тут бесполезный и даже лишний.  Как всегда, когда Исида задумывался – он чуть зависал и терял бдительность. И сейчас в очередной раз получил за это.  Вот что особенно не нравилось Урью в Куросаки, так это то, что тот любил распускать руки. Большинству хватало холодного взгляда, чтобы просто не приближаться к хмурому отличнику. Но отделаться от Ичиго так просто не получалось никогда: он всегда мог схватить за воротник, дать подзатыльник, или, вот как сейчас, просто оттолкнуть в сторону. Раздражало. Точнее, выводило из себя. И самое неприятное – недошинигами воспитанию просто не поддавался. И такта у него не хватало даже на то, чтобы просто понять, что квинси не терпит подобного отношения к себе. Хотя какой-то частью сознания Исида понимал, что ему нужен человек, способный устроить встряску. Вот только «иногда», а не «всегда».
Урью, впечатавшись плечом в стену, несколько секунд удивленно рассматривал «защитника», перекрывшего ему путь наверх. Во взгляде хорошо читалось: «Ты совсем обнаглел?!»
Потом пришел гнев: в его силе сомневались! Но он тут же постарался успокоиться, не давая эмоциям взять вверх. Конечно, можно было ударить хлесткими словами про его бестолковый героизм, что Орихиме это все равно не поможет… Правда, в том, что девушка все еще не была спасена, Исида винил себя не меньше. Но все-таки каким бы придурком не был порою Куросаки, он все-таки был его другом (правда, в этом квинси не хотел признаваться и самому себе), а значит, нужно быть чуть снисходительнее и терпеливее.
– Куросаки… – в это слово он вложил все свое недовольство. – С каких это пор я нуждаюсь в чей-то защите? Тем более, в защите шинигами?   – изогнув бровь, холодно поинтересовался Исида, скрестив руки на груди, взирая на фигуру, которая возвышалась над ним, но в тоже время чувствуя себя на голову выше.  – Ты параноик? Что ты так зациклился на этом арранкаре?   – хотя о прямо-таки кипящем желании Гриммджоу скрестить меч с Куросаки он был наслышан, правда, никогда этого пустого  не видел, знал только по рейацу да словам Урахары, дававшему информацию перед походом в Уэко Мундо.  – Тут кроме нас больше нет источников духовной силы. Я проверил. – И решил попробовать достучатся до крепко спящих в обнимку (просыпающихся ли вообще?) инстинкта самосохранения и здравого смысла другим способом.
– Куросаки, ты за то время, что меня не было, научился анализировать рейацу? Или хотя бы контролировать свою? Ты вообще способен защитить хотя бы себя? Ответь хотя бы самому себе честно на эти вопросы – и уходи. Я сам тут во всем разберусь.
Исида, стал подниматься, правда, поскольку он глядел в глаза Куросаки, желая показать свою решимость, то выступающую арматуру на ступеньках просто не заметил, споткнувшись и ухватившись рукою за перила. 
«Вот черт…» – ругнулся про себя Урью, прекрасно понимая, что вместо психологического давления у него получилось дать прекрасный повод для злорадства.

Отредактировано Ishida Uryu (2012-02-27 17:20:59)

Исида не мог не заметить, что у Куросаки в последнее стало что-то странное твориться с духовной силой. Правда, из-за чего у недошинигами началась эта проблема и  как она решается, он не знал. Но не зря же вчера Куросаки был у Урахары. Вероятно, хитрый торговец и подпольный ученый в одном лице что-то придумал. У Урью были немного другие приоритеты: узнать как можно больше об обстановке в городе и причинах открытии адских врат. Во время чаепития он так не осмелился задать вопрос о том, что происходит с другом, прекрасно зная, что получить все ответы сразу просто невозможно.  Это была игра-головоломка, которую он вел с Урахарой уже давно: намеки, немного лишней информации, полушутливый-испытывающий взгляд скрытых в тени вечной панамки глаз… Исида из-за отсутствия знаний и опыта еще не был по настоящему сильным игроком, да и интриги не любил, но, кажется, Урахаре нравилось следить за тем, к каким выводам приходит этот подросток, и в какую картину складываются разрозненные кусочки пазла в этой умной черноволосой голове. «Но всё же он меня не забывает» - вот единственная фраза-ключ, которая прозвучала по поводу Куросаки. Это особенно не успокоило. Но дало надежду.
Как бы Куросаки не выводил квинси из себя, то чувство, которое пришло во время сражения спина к спине: «Доверие» – значило гораздо больше. Исида без тени сомнения доверил бы ему свою жизнь, и был уверен, что Куросаки считает также. Бывают такие обстоятельства, которые связывают крепче клятв и обещаний. Среди окружения Урью было мало людей,  которых он по-настоящему ценил, и Куросаки был одним из них. Поэтому… Да, Исида пытался ему помочь, но в тоже время оставаясь в тени и не выдавая себя. Поговорить с Куросаки он так и не смог. Да черт возьми, у них никогда не получалось нормального разговора, без перехода на крик или насмешки! Кажется, эту традицию заложил сам квинси во время «знакомства». И как это исправить, и надо ли – вопросы без ответа. Вот поэтому вчера в магазине у Урахары вместо слов поддержки прозвучало  «Не у одного тебя проблемы, Ичиго!».Ведь совсем другими должны быть слова настоящего друга. Но спросить напрямую? Показать, что беспокоится? Да никогда! Всегда  приходилось все узнавать окольными путями. Друг… Враг…
– Я всегда… – Исида осекся, когда Куросаки неожиданно решил ему помочь, –  осторожен. –  Холодным взглядом синих глаз посмотрел на руку поддерживающую его, тем самым показывая, что в чужой помощи не нуждается, довольно резко высвободился и поторопился выпрямиться. Чужие прикосновения он не любил. Любые. Даже случайные. Но промолчал по этому поводу, понимая, что сам раздражен не меньше Куросаки. Но вот слова Ичиго не прошли мимо ушей. Вечный вопрос «чем Куросаки думает?» в очередной раз остался без ответа. Исида не выдержал и усмехнулся. – Без твоих советов обойдусь, Куросаки!  И к слову, сын врача, перелом шеи чаще всего означает смерть. Гипс будет бесполезен. Ты бы еще для верности жгут предложил наложить.
Исида, поправив на этот раз реально чуть не слетевшие очки, поторопился подняться на ту же ступеньку, что и рыжий недошинигами, чтобы быть на одном уровне с Куросаки (правда, за прошедшее время их разница в росте стала еще на несколько сантиметров, но это не так важно), внимательно слушая Ичиго.
– Значит, арранкары теперь в гикаях? – скорее самому себе повторил Исида, задумавшись. Конечно, он мог съязвить, что Куросаки просто не в состоянии уловить рейацу. Квинси мог напомнить, как он сам в свое время распознал в гикае Рукию Кучики, но где гарантия (а в том, что авторство не-Урахары – можно не сомневаться) что гикаи из Уэко Мундо не более совершенны? Или имеют другие свойства. Может, Куросаки прав, и тут действительно кто-то есть. Но в любом случае – разговоры не решат эту проблему. Исида поднял взгляд и заметил перемену в самом Ичиго: тому явно в голову пришла какая-то мысль. Вот только какая? По лицу было видно, что что-то серьезное. Уж слишком пришибленным тот выглядел. Урью не мог сказать, что был блестящим чтецом чужих сердец, но Куросаки был как открытая книга. Квинси нахмурился.
– Что-то случилось? Ты что-то вспомнил еще? – он все-таки осмелился задать эти вопросы, не особенно надеясь получить ответы. Потом поднялся чуть выше и прислонился спиной к стене (ибо к шатким перилам – почти равно самоубийству). Просто давая Куросаки время придти в себя и подумать.
Исида понимал, что разговор просто так не завершить. Они оба привыкли не отступать, тем более друг перед другом, словно негласно соревнуясь. И кстати – ну сколько можно стоять на этой лестнице, когда нужно действовать? И разве не Куросаки обвинял его постоянно в чрезмерной медлительности и осторожности? Когда времени, по мнению Исиды, прошло достаточно. Он, стараясь быть как можно более убедительным, стал говорить спокойным голосом, не глядя на друга.
– Куросаки, я хочу проанализировать остаточное рейацу на месте сражения, – он чуть помолчал, поскольку не был уверен в этом точно, – или взрыва.Тут я не могу разобраться в своих ощущениях.  Я должен туда подняться. С учетом твоих слов о гикаях и арранкарах – твои опасения имеют основание, и ты должен в этом разобраться.  Кстати, думаю, полиция не зря оцепила школу. И как минимум они должны были все проверить. Хотя… – Исида прекрасно понимал, что полиция просто не знает, с чем столкнулась.  –  Нашли они гикай или не нашли и может ли быть тут засада – вопрос спорный, – и, не веря сам тому, что это произносит, заявил, – Поэтому предлагаю пойти вместе. –  чтобы шинигами от того, что квинси предложил такое, особо не радовался, и не говорил, что куда делась его гордость, поспешил добавить: – Хотя, Куросаки, признаюсь, я не знаю, что хуже – работать в команде с тобой или сразиться с арранкаром.

Куросаки Ичиго всегда был в эпицентре событий, как и из-за своего характера, так и из-за фантастического умения влипать в неприятности и получать по полной программе. Общество Душ, Уэко Мундо, да просто пребывание в Каракуре – для него одна сплошная битва, которой нет конца и края. Правда, события этого дня успешно обошли его стороной, как и Исиду. Но от этого чувство вины не уменьшалось, а как раз наоборот, пробуждалось жгучее желание все исправить. А вместе с этим росло нервное напряжение. Программа «Контроль, контроль и еще раз контроль» сменялась на другую, более приемлемую в данных условиях: «Контроль? Да что это вообще такое?». Урью почувствовал, как нарастает знакомое чувство раздражения, но все-таки стратегический запас терпения еще был.
– Ты учишь меня вежливости? Тебе самому не смешно? Ты хоть знаешь значение этого слова? И мне не нужна ничья помощь! – и в следующую фраза он постарался вложить как можно больше яда, – Тем более помощь шинигами!
Но этого было мало для выхода накопившегося раздражения. Слова про очки задели самолюбие, и Исида собирался разразиться тирадой по этому поводу – что он замечает гораздо больше, чем всякие «без проблем со зрением», но получил легкий толчок в грудь.  Еще один предохранитель на «барометре эмоционального состояния», показывающим обычно «невозмутимость и спокойствие», а в данный момент «раздражен», слетел. Стрелка дернулась к «очень раздражен». Он и сам не заметил, что в попытке оказать психологическое давление оказался слишком близко… В принципе, остужая свое разгоряченное сознание  и, не обращая на желание придушить этого придурка вот прямо здесь и сейчас  внимание, Исида был вынужден согласится, что  позволил себе лишнее и толчок был заслуженный. Квинси сам не любил, когда кто-то вторгался в его личную зону. «Бабл-зона», как говорят психологи, у каждого своя. Как и расстояние, на которое допускаются разные категории людей. «Мы же вроде-как-не-друзья. Мы же вроде-как-враги!  О чем я заявлял ни раз!» – напомнил себе квинси. Тренинг действовал очень плохо. Куросаки пошел дальше, не обратив внимание на замешательство одноклассника.  Постояв секунду и вздохнув, Урью, понимая, что в нормальное состояние он так и не пришел, поспешил за ним, стараясь быть как можно более внимательным, выбирая место среди бетонной крошки и пыли, чтобы поставить ногу. Давать поводов для ехидства неуклюжестью он больше не собирался. Пыль, поднявшаяся после Куросаки оседала на одежде, щекотала ноздри. «Как только попаду домой – сразу в душ! Все в стирку…». Ужасно не хотелось поцарапать недавно купленные туфли. Но он должен идти. Значит, все переживания в сторону.
Солнечный свет ударил в глаза. Урью чуть прищурился и, увидев стоящего к нему спиной Куросаки, поспешил его догнать, поправив ремень сумки на плече. Тот, кажется, даже не заметил его отсутствия. Исида сузил глаза и пристально посмотрел на одноклассника. То, что Куросаки что-то недоговаривает – это понятно и пятилетнему ребенку, но вот что?! Хотелось выбить информацию из этой дурной головы. Шинигами обернулся, моргнул, возвращаясь из своих мыслей, и снизошел до разговора.
– Прости, я прослушал. Что ты там говорил?
Когда после всех разъяснений Исида услышал это, то у него буквально кончился словарный запас! Извинения остались незамеченными. Гнев вспыхнул в синих глазах. Возмущению не было конца и края. Тут бы прекрасно подошли непечатные отбористые выражения, но их он просто не знал. Уж таким было воспитание, да и круг общения способствовал этому. Черная тонкая бровь нервно задергалась. Остатки терпения, которое он пытался проявить все это время, лопнули как мыльный пузырь. «Да что Куросаки себе позволяет?!! Он совсем… совсем…»
Пока Исида приходил в себя, подбирая определение, недошинигами был уже далеко. Действия Куросаки как раз говорили о том, что слова дошли до его разума, и тот согласен работать в команде. Но квинси не был настолько наивным. Просто Ичиго надоело стоять на одном месте – вот и все. Это вывело Урью из себя окончательно. Последние предохранители слетели. Злость придала сил, и, догнав рыжего, Исида схватил его правой рукой за плечо, разворачивая к себе и нанося удар основанием левой ладони в скулу. Не в полную силу, но вложив всю злость. Сопровождая действие криком во всю мощь легких:
– До тебя слова не доходят! Может хоть так дойдет!! И только попробуй сказать, что не заслужил!! Если бы ты хоть иногда слушал меня, многих проблем можно было бы избежать!.. Ты идиот и придурок, каких еще поискать!! И перестань молчать!!! Я же вижу, что ты скрываешь что-то важное!!

Отредактировано Ishida Uryu (2012-03-08 13:21:12)

Исида знал, что слабее Куросаки, но он никогда не боялся чей-то силы. Ему было… плевать, даже зная, что неизбежно получит, он все равно не отступал. Сражаться надо с тем, кто сильнее, чтобы самому стать сильным. Иное – трусость и просто недостойно мужчины. Хоть инстинкт самосохранения порою пытался вразумить его. Но в минуты, когда  гнев опалял душу, голос, взывающий к разуму, оставался незамеченным. Вот и сейчас, нанося удар, Исида понимал, что не сможет избежать ответного. Но Куросаки как всегда непредсказуем. В следующую секунду квинси был схвачен за грудки, встряхнут, как погремушка.  Словно Ичиго хотел навести полный беспорядок в этой умной голове, в которой все было разложено по полочкам, или, наоборот, заставить квинси работать в нормальном человеческом режиме. Верные очки, подскочив на носу, каким-то чудом удержались. Квинси широко распахнул глаза, хватанув ртом воздух, но слова застряли в горле. Куросаки прорвало, как плотину весной. Через несколько фраз синие глаза сузились, Урью смотрел на Ичиго с гневом и плохо сдерживаемым недовольством, если бы можно было замораживать взглядом, Куросаки бы уже лежал на полу в глыбе льда. Исида перехватил удерживающие его руки за запястья и сжал со всей силой, пытаясь заставить шинигами отпустить его.
Глядя в карие глаза, мечущие молнии, на грозно сдвинутые к переносице брови, желваки на щеках, Исида вспомнил диалог во время «дуэли», когда их окружили пустые.
«– Я не желаю твоей помощи. Ты и я – шинигами и квинси. Я знаю, что наши взгляды полярно противоположны, если считаешь, мои неправильными, наблюдай, пожалуйста, оттуда. Я просто докажу свою силу.
– Шинигами и квинси прямо противоположны? Ну и ладно!! В бою против большого количества врагов лучшая тактика – спиной к спине!
И вот теперь мы…».
В следующую секунду Исида получил сильный удар в грудь. Он не успел среагировать. Совсем. Легкое тело с хорошим ускорением отбросило к стене. Ослепляющая вспышка боли в голове от удара затылком. Боль в спине. Брюнет рухнул рядом с разрушенной частью стены как марионетка, у которой перерезали все ниточки... Придя в себя, Урью, поставив руку на какие-то осколки в поисках опоры, стал медленно подниматься. Перед глазами все непривычно плыло. Лицо Ичиго, все еще что-то кричащего, было просто бледным пятном. Квинси сначала подумал, что это последствие удара, и несколько секунд ушло на то, чтобы понять – с него во время падения слетели очки.
Желание дать этому придурку в глаз кипело в жилах, но вспышка гнева, как внезапно налетевший шторм, уже прошла, уступая место рассудительности и холодному разуму.  Он из чистого упрямства хотел ответить этому неизвестно что возомнившему о себе придурку, что он совсем сдурел, но пыль, поднявшаяся вокруг него густым облаком, вместе с воздухом попала в легкие, квинси согнулся, закашлявшись. Справившись с кашлем, он поспешил убраться от этой стены подальше. У него была близорукость, и на расстоянии вытянутой руки Исида видел нормально, но вот дальше... Урью чувствовал себя незащищенным. Оставшись без очков, он словно потерял часть чего-то важного. Исида не был суеверным, но очки… были особым предметом в его жизни. И сколько он себя помнил, они слетали с него только один раз – когда Рюкен выстрелил в него. И вот опять. Как предупреждение. «В сторону глупости – очки всего лишь предмет, корректирующий проблему со зрением… не больше и не меньше. Не стоит придавать вещи значимости больше, чем у нее есть», – нахмурился он еще больше, хотя нехорошее предчувствие осталось. И вот… пожалуйста! Куросаки ответил на заданный им вопрос совсем иначе, чем предполагал Исида и поспешил уйти. Квинси замер на месте. В мыслях само собой, как эхо, повторилось: 
- Если будет бой с Эспадой, и ты будешь рядом, я могу тебя убить. 
Эти слова произвели почти такой же эффект, словно Рюкен только что признался ему, будто верит в квинси и их идеалы. Лицо подростка вытянулось. Это были не те слова, которые он хотел услышать. Он просто рассчитывал получить информацию, которой, как предполагал Урью, Куросаки должен обладать, поскольку был если не в эпицентре событий, то хотя бы в городе, и мог увидеть что-то важное. Но в данный момент прозвучало то, что больше всего мучило Куросаки. Исида не желал это слышать, хотя знал. Словно Куросаки переступил грань дозволенного между ними. Игра во врагов на словах так ею и оставалось. Потому что оба знали – что бы ни случилось, они будут сражаться спиной к спине или плечом к плечу. Рядом. Вернее всего, для Ичиго эти слова не имели того смысла, какого придавал им Урью. Конечно, Куросаки помог бы любому, но сейчас это забота именно о нем, как о друге. Появилось желание все вернуть обратно. Где все относительно просто и ясно. А мир разделен на черное и белое. И Исида хотел бы сделать вид, что не слышал этих слов, но счел обязанным ответить. Причем ответить так, что бы дать Ичиго, наконец, какую-то поддержку, чего не делал никогда. Вот только найдет ли он правильные слова? Насмешка и мнимая ненависть тут не помощники. Урью, щурясь и чувствуя легкое головокружение, сделал несколько шагов. Под ногой хрупнуло что-то. Кинув холодный и пронизывающий взгляд в сторону, где было очертание фигуры, словно опаленной солнцем, Исида присел, чтобы убедиться, не раздавил ли  он собственные очки. К счастью, нет. Просто стекло. Свои очки квинси обнаружил рядом. Повысив голос, чтобы этому недошинигами было слышно, он произнес.
– Я здесь уж точно не ради тебя. И не уйду, пока не сделаю то, из-за чего пришел. И мне плевать на то, что ты себе напридумывал! Тебе умные мысли в голову не приходят!
Убедившись в целостности аксессуара, квинси аккуратно протер очки и водрузил на нос, поправив привычным жестом, и почувствовал себя увереннее. Хотелось избавиться от пыли, которая осела на его одежду, на его черные волосы, вероятно, состарив внешне на много лет. – Ты точно придурок, Куросаки,  – особенно отметив голосом нелестную характеристику, Исида продолжил. – Про твою проблему с духовной силой я в курсе еще с того дня, когда ты сражался с Кучики-тайчо. И как ты думаешь, я мог не заметить, что с твоей рейацу в последнее время что-то происходит? «С Урахарой я ошибся… Вот черт!» – Обо мне можешь не беспокоится! И не смей меня недооценивать! – жестко произнес Урью, стиснув кулак. Голос после кашля был немного странным, а горло сухим, но Исида должен был показать, как и свою решимость, так и то, что он понимает всю ответственность и весь риск, на который идет, но его это не пугает. Куросаки не должен решать все проблемы в одиночку. Оставить его наедине со своими проблемами и показать свой страх – это недопустимо. У него есть друзья. Надеясь, что голос не сорвется, Исида решился, понимая, как это звучит странно. – Я не позволю тебе потерять контроль над силой... И даже если это случится, думаю, я смогу тебя остановить.
Конечно, особой уверенности в этих словах не было: с уровнем рейацу Куросаки связывающее заклинание квинси, хоть и усиленное, вряд ли способно задержать надолго. Но это не важно. Будет критическая ситуация – что-нибудь придумает. Не сможет, что ж, погибнуть ради друга – не худшая участь.

«Опять эта зараза меня не слушает!» – нервно подумал Исида, выпрямляясь и чувствуя, что головокружение, появившееся после удара об стену, уже почти прошло. Ему не привыкать – утром почти такое же состояние, иногда даже хуже. Урью кинул взгляд в сторону Куросаки, который глазел по сторонам, как будто был в зоопарке. Словно действительно мог в чем-то разобраться, а на стенах, в которые он всматривался, были написаны разгадки на все тайны мироздания. Чудак. Исида попытался отряхнуть пыль с одежды, та опять поднялась вокруг него и затанцевала в солнечном свете, падающем через разбитые окна. Привести себя в нормальный вид было нереально, и он оставил эту затею. Сухое горло напомнило о себе. Урью вспомнил о бутылке с водой, которая была у него в сумке. И только тут он понял –  нет привычной тяжести на плече. Сумка лежала неподалеку. В пыли. Видимо, слетела, когда Куросаки отбросил его к стене.  В очередной раз досадливо поморщившись, Урью подобрал сумку, достал бутылку и неспеша напился. Он и не подумал предложить воду Куросаки – еще чего, обойдется!  Осторожно ступая между обломков, пошел следом за рыжим, отмечая, что в отличие от него самого, раздражение у недошинигами только нарастало, и Исида благоразумно решил держаться от него подальше.
За ухмылку Куросаки а-ля Кенпачи Зараки хотелось придушить. Да и за слова тоже. Но Урью сделал вид, что ничего не видел и не слышал, выбрав тактику игнорирования. Куросаки «изучал» сквозное отверстие. Дальше, поверх рыжей макушки с всклокоченными волосами виднелся завал, за которым был их класс, который Урью уже успел осмотреть. Говорит ли этот факт о том, что это как-то связано с их одноклассниками? Или очередная нелепая случайность, которые он так не любил? Исида, вздохнув, решил подумать над этим позже, когда появится больше информации. А на дыру он «налюбовался» еще на нижних этажах и не собирался тратить на подобную ерунду время: все равно, остатков рейацу как таковых там не было. Просто разрушенные перекрытия этажей из-за воздействия физической силы. Вопрос Ичиго о том, что «тут случилось», квинси не счел риторическим – ясно же, что у Куросаки ответов нет и не предвидится. Впрочем, у него включились чувство оскорбленной гордости и врожденное упрямство.
– Ты пришел сюда затем, чтобы спрашивать меня или узнать что-то самому? – усмехнувшись, заявил Исида, скрестив руки на груди, – Какой смысл мне что-то тебе рассказывать, если ты, бестолочь,  все равно меня не слушаешь?   Вот тебе – получай! Исида занудный, да? Исида много болтает и не по делу? Ты хотел, чтобы я молчал, Куросаки? Ну, так радуйся! Он отточенным движением поправил очки и добавил тоном я-тебе-же-говорил. – И как видишь, арранкаров тут точно нет.
Знал бы Куросаки, как это место действует на него. Чем ближе к месту, где развернулась битва тем сильнее была рейацу. А в том, что здесь действительно был бой, Исида почти не сомневался, и, в отличие от Куросаки, заметил следы сражения на стенах, полу. Да и сам характер рассеивания духовных частиц – неравномерный, как было бы при взрыве, а хаотичный, со смешением разных… Квинси попытался определить, сколько же было противников и, главное, кто именно. Но это было очень трудно. Возможно, впервые в жизни Исида был близок к тому, чтобы пожалеть о том, что родился очень чувствительным к рейацу. Много странной чужеродной духовной силы плюс открытые врата – тяжкое испытание и серьезная нагрузка даже для простого человека, а уж для квинси – тем более. Он чувствовал так, словно был рядом с ядерным реактором. Вот только люди не ощущают действие атомных частиц, разрушающих тело, а он прекрасно чувствует каждой клеткой тела духовную силу, сгустившуюся вокруг него, странную, словно имеющую свою волю. Правда, зная, что ничто не угрожает его жизни. В детстве Исиды был период, когда он просыпался от разрывов в межмирном пространстве. От непонятного беспокойства. Это чувство рождалось где-то внутри, словно нарастая из солнечного сплетения, распространяясь по телу…доходя до сердца, заставляя его биться чаще. Со временем он научился различать уровень враждебной рейацу и чувствовать разрыв незадолго до его появления, но тут уже помогли тренировки с Учителем.  Исида, задумавшись, стоял в стороне, прислушиваясь к своим ощущениям и не разбираясь в них…
– Эй, решил меня убить таким способом? – квинси, вырываясь из плена мыслей, рефлекторно поймал обломок, повертел его, всматриваясь, провел указательным пальцем правой руки по краю, – Стекло начинает плавиться только при очень высокий температуре. Кажется, нижняя граница начинается при 600 градусах Цельсия… А по Фаренгейту… – он замолчал, хмурясь еще больше, понимая, что Куросаки нужны его объяснения, как слону пуанты, чуть усмехнувшись, он продолжил. – То, что огонь здесь был – это без сомнения. Ты разве не заметил обугленных кусков дерева и характерных следов на стенах? И… – Урью кинул выразительный взгляд под ноги Куросаки, указывая на трещины в бетоне.  – Я бы на твоем месте там не стоял.

Отредактировано Ishida Uryu (2012-04-14 19:24:21)

Насмешка квинси по поводу арранкаров осталась незамеченной. Куросаки был далек от таких вещей как признание чей-то правоты. И уж тем более не стоило ожидать от него извинений. Но рыжий всегда умел удивлять. Даже злость на него проходила. Исида, считая, что знает недошинигами чуть меньше, чем полностью, не понимал, какие процессы происходят в этой голове под рыжими, всклокоченными вихрами, впадая в момент общения с ним то в легкий ступор, то в крайнюю степень раздражения. «Вот это как у тебя называется. А я-то думал, ты решил меня довести до белого каления в своей не превзойденной манере!».
Хотелось по привычке, как будто он был не человеком, а автоответчиком, сказать: «Какие отношения, что тут налаживать? Мы вообще-то враги». Но факт оставался фактом. Неприглядным. Он не умел общаться с людьми.  Его отношения с окружающими всегда были странными. Простая вежливость, холодность, помощь, если его просили.  Не больше. Исида никогда никого близко к себе не подпускал. Особенно «чужаков», которые могли нарушить душевное равновесие. Стоит ли удивляться, что друзей у него не было никогда, а единственным близким человеком был дедушка и Учитель в одном лице?
В средней школе во время обеденного перерыва он всегда оставался один, иногда подходил к окну и смотрел на шумную толпу во дворе. Для него они были детьми, глупыми и мало что понимающими в этой жизни, бездарно тратившие жизнь на всякую ерунду. Юный квинси поправлял очки, хмыкал, доставал из сумки книгу и усаживался за свою парту, понимая, что большая часть его просто не замечает. Но ему было все равно. Он не мешает им, они – ему. Простая политика.  И приходилось скрывать от самого себя, что ему тоже хотелось поучаствовать в этой детской «ерунде». Но по сравнению с ними он был слишком взрослый, слишком рассудительный, слишком… другой? Постепенно это стало маской, которую он носил и не хотел снимать. Тем более что тогда у него была цель. А для её осуществления нужно было прилагать все силы, всю выдержку и настойчивость. Учеба-тренировки-учеба. Замкнутый круг.
Когда Куросаки Ичиго после «дуэли» пригласил его в первый раз вместе пообедать, тем самым символически протягивая руку дружбы, Исида её оттолкнул. Скорее от удивления, чем  от упрямства. Но Куросаки был настойчив. И во второй раз он не смог найти в себе сил для отказа, тем более с не оскорбительной для его гордости формулировкой, что приглашает Кейго, не Куросаки, потому что хотел хоть раз побыть в какой-нибудь компании. Сколько бы он не осуждал эту «детскую» чепуху и разговоры ни о чем. И пусть он понимал, что своим присутствием делает атмосферу очень холодной, но  Исида был рад быть не-одним. Поход в Общество Душ стал именно тем событием, которое их сплотило и подарило новые отношения.  А вот потом… Потеря сил. Клятва Рюкену.  Бесполезный поход в Уэко Мундо. Поражение, которое терзало каждого из них. Они почти не общались. Тем более что пересекались только в школе.
А ведь Куросаки Исиде, наверно, даже был нужен больше, чем сам Урью Ичиго. У него уже были друзья, а у Исиды – нет. Именно этот факт делал рыжего недошинигами особым человеком в его жизни. И он ценил эту странную недодружбу-недовражду. Куросаки, по сути, всегда делал шаги ему  на встречу, а вот он сам не знал, что нужно сделать  и как наладить эти самые непонятные отношения. Поэтому, задумавшись, Исида так и  не нашел, что ответить. Впрочем, Куросаки ответ и не требовался. Он мало того, что опять задавал глупые вопросы, так снова его не слушал!
– Заткнись…  – беззлобно посоветовал Исида, – Может! Но тут не было взрыва! Если не разбираешься в чем-то, то лучше молчи! Тут был огонь! Причем огонь…   –  он еще раз прислушался к ощущениям, выделяя из окружающей остатки той рейацу, которая говорила ему о своем «огненном» происхождении. Что-то не давало покоя… и он, хмурясь, не мог понять что именно. Поэтому завершил фразу, не будучи полностью уверенный в своих словах. – Как чья-то атака…
К игнорированию своих слов он уже привык, а вот… Сегодня действительно день потрясений – Куросаки спросил его мнение!! Квинси уставился на недошинигами с неприкрытым удивлением в глазах, которые в следующую секунду стали еще шире: треск обломившегося перекрытия под ногами рыжего, нелепый взмах рукой. Исида бросился к Куросаки, успевая схватить  его за запястье левой руки и падая на пол. В этот момент не было мыслей о том, что он может рухнуть вместе с ним вниз, что Куросаки для него слишком тяжелый, и он просто может его не удержать. Мыслей не было вообще.
Мгновение застывает, растягиваясь. Синие испуганные глаза ловят взгляд удивленных карих, и квинси понимает всю бесполезность своих слов о вражде. По напряженным до предела мышцам руки словно идет ток. Исида, ухватившись за выступающую из бетона металлическую арматуру, стиснув зубы, тянет друга вверх. Или они упадут вместе, или он его вытащит – третьего не дано.

«Только не смей падать…Не смей!» Напряжение в мышцах дало о себе знать, но за время изматывающих тренировок он привык к боли и стал выносливым. Лук только кажется простым оружием, не требующим большой отдачи и физической подготовки от самого лучника. Но это заблуждение. Для натяжения тетивы длинного лука наподобие английского требуется сила около 30 – 40 кг.. Стандартная скорость стрельбы того же английского лучника была не менее 10 стрел в минуту… Не трудно представить, как выматывает получасовая или часовая тренировка. Но в его случае к простому натяжению тетивы прибавляется постоянный контроль над спиритонами духовного лука и над стрелами, формирующимися из частиц окружающего его мира. К тому же количество стрел, выстреливаемых им за раз, гораздо превышает минутную норму обычных лучников. Просто? Едва ли.  Но цифры, данные, тренировки – что они дают? Главное – результат. И сейчас он справился. Исида, со стучащим где-то в горле сердцем, которое будто бы стало очень большим, с шумом крови в ушах, глубоко вздыхает. Оба еще не успели осознать, что произошло.
– Глупец…  – выдохнул он через некоторое время. Слова «Я же говорил» застряли в горле. Куросаки и сам это знает. Исиде просто не хотелось в лишний раз включать занудство, да насмехаться – тоже. А ведь в принципе, Куросаки ничего не угрожало – удостоверение у него должно  было быть при себе. В крайнем случае воспользовался бы им и сам бы спас свое тело от повреждений, которыми грозило падение.  Но что сделано, то сделано. Исида почувствовал себя глупо и предпочел промолчать. В отличие от Куросаки. Если тот думал, что сказал ему что-то лестное, то он глубоко в этом ошибся. Кинув на него недовольный взгляд, Исида опять отвернулся, постепенно приходя в себя. «Хорошего же ты обо мне мнения… Слов нет» . Но также он понимал, что Куросаки не хотел его обидеть. «Просто… он…» – поискав хорошее определение, Исида убедился, что слова «наивный идиот» подходят лучше всего. Сердце уже перестало биться, как молот о грудную клетку. Он поднялся, отряхнув пыль с коленок. К счастью, на сером она была не так заметна. Но как же его это разражало! Поправил очки, не особо наблюдая, чем там занят Куросаки. Надо было отсюда убираться. И чем раньше, тем лучше. Урью только собирался об этом сказать, но осекся, услышав:
- Спасибо.
Исиде хотелось нарушить этот момент обычной колкостью «Ты шинигами, я квинси», или все упростить – «Я бы помог любому». Или  стандартный вариант ответа «Не стоит благодарности». Но говорить ничего не хотелось. Да и про их дружбу говорят именно действия. Исида, так и не определившись, как поступить лучше, протянул руку для того, чтобы ответить на рукопожатие. И только потом, когда пальцы соприкоснулись, понял, что он просто не может пожать его руку. А точнее – вложить свою руку открытой ладонью в его, потому что автоматически протянул свою "основную". Левша и правша. Как символично. Чувствуя себя неуютно, он уже хотел отдернуть руку – но все же, переборов себя, осторожно накрыл широкую и горячую ладонь Куросаки с тыльной стороны и крепко сжал, чуть улыбнувшись.
У рукопожатия много значений. Это – знак доверия, примирения, уважения друг к другу. Или простое приветствие. Но между ними этот момент символично значил завершение во многом придуманной вражды. Когда рукопожатие, наконец, закончилось, Исида, помолчав некоторое время, поднес правую руку к лицу, закрывая его почти полностью, и поправляя в очередной раз не сползшие очки на переносице, произнес:
– Нам пора отсюда уходить. И если тебе до сих пор интересно мое мнение о произошедшем, я его выскажу. Но взамен я прошу, чтобы ты рассказал, что думаешь ты…и обо всем, что тебе показалось странным...   – и, не сдержавшись, с легкой усмешкой. – Хотя на роль доктора Ватсона, увы, ты явно не тянешь.
Окружающая их рейацу не давала ему покоя. И просто так уйти он не мог. Исида наклонился, рука привычно скользнула под брючину, выхватывая трубку с гинто. Его собственная рейацу в следующую секунду оказалась выплеснута на пол синей сияющей кляксой, а он, выпрямившись, подошел к одному из самых сильных очагов рейацу и, сосредоточившись, стал собирать спиритоны в серебряную трубку. Все-таки с собственной работать куда проще. Ощущения были странными. Это не давало покоя и заставляло его хмуриться больше обычного. И когда, наконец, он счел количество достаточным, аккуратно закрыл крышкой и убрал в карман. Нет, эта рейацу была нужна ему не для сражения, а просто для анализа, потому что разобраться на данный момент он не мог. Все. Разведку можно считать успешно завершенной. И, не желая оставаться здесь ни минуты, Исида пошел к лестнице.

Исида, не умея общаться с друзьями, постепенно учился. Учился, и как любой ученик, зная теорию, но не зная практику, совершал ошибки. И судя по реакции Куросаки, Урью опять сделал что-то не то. Ну да и ладно. Правила этикета подсказывали только ошибку с рукой, не больше. Хотя и с этим можно было поспорить. Рукопожатие подразумевает основную руку, поэтому левше, который мог скрыть оружие и нанести удар во время приветствия, в Европе не верили, считая слугой дьявола… Да и на востоке не особо… Факт остается фактом, этот мир заточен под правшей, но быть «особенным» ему не привыкать. Исида решил, что есть вещи гораздо важнее, чем рассуждения на эту тему. К тому же «привычная логичная цепочка» в отношении одноклассника не дала сбой: «Во всем виноваты шинигами. Куросаки у нас кто? Вот именно. Так что себя винить нет смысла».
Но… Слушая слова Ичиго, Урью в очередной раз чуть не сдержал гневный восклик: «Как ты думаешь, нет, ну как ты думаешь? И главное – чем?» Вопрос о гинто он пропустил мимо ушей. И так все ясно. А не ясно – его проблемы.
У Исиды опять чуть не задергалась бровь и появилось желание стукнуть Куросаки чем-нибудь тяжелым, чтобы мозг включился и вышел из спящего режима. Для сравнения был бы уместнее Шерлок Холмс, а не сама писательница. Ему нравился этот персонаж. Гениальный английский сыщик, использующий мозг так, как большинство людям (поправка: шинигами, пустым и прочим) и не снилось. Корректировать недошинигами квинси не стал, только высокомерно фыркнул, выражая свое несогласие, но не смог не напустится по другому поводу. Тем более это был очередной упрек в сторону его одежды для сражения!
– Конечно… Робин Гуд. Отстреливаю бесполезных шинигами, –  и уже на тон выше с недовольными нотками. – Я не ношу трико! В традиционном костюме квинси брюки! И если ты не разбираешься в одежде – перестань демонстрировать мне это лишний раз! У тебя совсем отсутствует вкус и чувство стиля!
Исида кинул выразительный взгляд на его одежду. Этот его очередной ужасный «комплект». Особенное внимание привлекла футболка.
– Хм… Судя по надписи – ты уже себя рекламируешь?
А эти отвратительные узкие джинсы! Смотрелись, мягко говоря, не очень, как будто он надел вещь двух летней давности, к тому же севшую после стирки. Между прочим, это для мужского здоровья не очень-то полезно! Объяснить это Куросаки? Увольте. Легче меноса научить вязать шарфики.
Но как бы там ни было, рыжий опять ушел от вопроса. Ничего нового. А очень даже старое, избитое и очевидное. Да приведи сюда ученика младшей школы и спроси, что тут было – он бы тоже заявил, что тут была битва не на жизнь, а на смерть! Да с такими подробностями! Например, вот тот след копоти на стене – не иначе как вспышка огня из супероружия какого-нибудь анимешного монстра. Ой, а может, здесь сражались титаны? Или всякие там воины в матросках и прочая диснеевская-американская-японская нечисть вместе взятая? Попахивает бредом. Кажется, последствие удара головой об стену дает о себе знать.
Исида, посчитав, что Куросаки свою часть «сделки» не выполнил, тоже не стал рассказывать о своих подозрениях. Тем более не хотелось признаваться в том, что он сам что-то не понимал. Квинси так и не смог определить количество сражавшихся. Двое? Трое? Четверо? Какое оружие? Но одно радовало – там точно не было остатков духовной силы одноклассников, которых он успел изучить за это время.
– Я с адскими собаками не встречался. Не могу ничего сказать.
Так… значит двое. Двое арранкаров. С непонятным духовным оружием. Все-таки то чувство, что два остатка рейацу схожи, даже родственны, но в тоже время – разные, нашло свое логичное обоснование. Вот только кто был их соперником? Или соперниками? Как всегда, вопросы, вопросы... Про лазарет информацию он отметил – но не счел, что имеет право спрашивать о пострадавшем. Вероятнее всего кто-то из родственников. Когда Ичиго ушел далеко вперед, Исида, уверено открывая дверь мужского туалета, произнес ему в спину:
–  Я собираюсь к Урахаре.
Надеясь, что на этом и так затянувшийся и раздражающий разговор –
Ками сама, ну точно годовую норму выговорили!
– будет закончен, он зашел внутрь и  подошел к кранам. К счастью, воду не перекрыли. Уж чтобы не говорил Куросаки, а он в таком виде на улицу не пойдет. Ему с его статусом не пристало бегать днем по городу растрепанным. А две минуты уже ничего не изменят. От Куросаки все равно ничего не узнать. От Урахары – ну  практически тоже. Смотря в каком тот будет настроении. Вернее всего отделается шутливыми комментариями или даст очередную головоломку. Надоело! Надоело быть в стороне! Хотелось сделать что-то по настоящему важное.
Кинув взгляд в зеркало, Исида недовольно поморщился: с присыпанными пылью волосами он стал выглядеть как Рюкен в лет 30, когда только начал седеть. Об отце думать не хотелось. «Вот как, как он может быть в стороне от всего, что творится в городе? Как он может на это спокойно смотреть?» Урью в очередной раз не найдя ответа, поторопился достать расческу.