----> Восточные коридоры

  - Хочешь сказать, что я тоже маньяк, но не однотонный, а цветной? – выйдя на открытое пространство, Заэль осмотрелся: по сравнению с белыми, какими-то болезненными коридорами дворца, пустыня производила скорее впечатление безудержности, мощи и свободы. Ну, в идеале. Учёный рассматривал песок под ногами, искусственное небо над головой сквозь призму своего мнения, которое может и не быть верным, но учтённым быть должно. Бескрайние барханы навевали тоску. Лично Заэлю не нравилось отрывать в памяти неприглядные куски прошлого, что воняли и выглядели крайне нелицеприятно для взора со стороны. Все события «до» обязаны были благополучно сгинуть, и это произошло, всё-таки Октава не зря проводил дни и ночи в лаборатории, но «красочные» пейзажи у стен Лас Ночес не вызвали ничего, кроме досады.
   «И зачем я сюда пришёл?..»
Арранкар повернулся и успел увидеть широкую и практически искреннюю улыбку братца. Что на того нашло, сложно сказать. Не считать же его подыгрывание за чистую монету?  И если считать, то с какого момента и с какой радости? Неужели Ильфорте настолько понравилось несерьёзное поведение младшего, и он позволил себе его одобрить?
   Как мило с его стороны. Я сейчас расплачусь от радости.
   - Ох тяжело, братик, - перемены настроения явно не пришлись блондину по вкусу, но самого Восьмого радовали безмерно. Так, что хотелось продолжить метаться из крайности в крайность, неся то бред, то бывая серьёзным до скрипа в зубах. Иногда постоянство надоедает и хочется разнообразия. Сам Гранц был воплощением этого самого разнообразия. Кто ещё в Уэко мог похвастаться разношёрстными связями, умением лавировать и манипулировать, при этом оставаясь нейтральным ко всем в равной степени? Уж точно не Джагерджакк, хотя он-то выделялся своей голубой шевелюрой ничуть не меньше, чем Заэль. Доверять Сексте, правда, не желательно, пусть босс Ильфорте и славился взрывным характером и крутым нравом, но мозгом также не обделён, в отличие от того же Квинты…
   Если судить не предвзято, то Октава действительно мог считаться относительно нормальным, относительно адекватным и совсем уже относительно – дружелюбным и любящим окружающих. Смотря с кем сравнивать и как оценивать, на вкус и цвет, как говорят, фломастеры разные. – Не знаю, как я жил без тебя? Вероятно, погиб бы, но ты всегда так вовремя появляешься на моём жизненном пути, что мне не остаётся ничего иного, кроме как продолжать жить тебе на радость, - ответил учёный фрассиону лучезарной улыбкой. При этом Апорро мысленно отметил, что оба они сейчас похожи на актёров, что старательно гримасничают и посылают друг другу фальшивые лучи любви и внимания, на самом деле ничего такого не испытывая. Хотя нет, скорее всего, старший был рад поддержать милую беседу, полную участия и братского понимания. Вообще, серьёзно, это же розовая мечта – понимание Ильфорте, ага. Прямо в рамочку вешай и радуйся.
    - Ну что ты извиняешься?  Не надо, это же так тебе не идёт! – опечалено сказал Заэль, видя напускную кручину родича. Заслышав же окончание фразы и оптимистичные  нотки, исследователь кротко кивнул и добавил из солидарности: - Конечно, буду, как иначе-то? Надежда умирает последней!
   Что делать в пустыне, где нет ничего и практически никого – вопрос интересный и занятный, безусловно. Но с другой стороны фантазия у обоих братьев богатая, может и подкинуть идейку.
   Октава посмотрел на лицо Ильфорте. Серьёзностью там и не пахло, вернее уж желанием подколоть ближнего своего, коим вынуждено является сам Заэль. И как прикажете с этим ходячим недоразумением что-то соображать на двоих? Проще удавиться.
   - Скажи, зачем ты в пустыню-то хотел? Дело какое есть, или как? -  Решив не тянуть со смысловыми паузами и прочими изысками, спросил розоволосый, безучастно рассматривая навевающий тоску пейзаж. На фоне бледного песка и чахлых кустиков Эспада смотрелся слишком ярко, слишком выделялся. Был буквально живой мишенью, если бы речь шла о какой-нибудь битве. Ну, или, проще говоря, был далёк от обыденности, наверняка не вписываясь в привычный Ильфорте антураж.

- Зачем так категорично? – мысль Ильфорте, потерявшаяся где-то на просторах его головы, прихватив с собой ещё клубок философии, немного сарказма и море демагогии, оказалась до странного забавной. «Наша жизнь так на зебру похожа...». Где Заэль услышал эту фразу не столь важно, главное, что она подходила к его пониманию того смысла, что хотел, или не хотел вложить в свою речь дражайший братец. – Что за пессимистичный взгляд на мир? Чёрный цвет слишком угнетает.
- Соболезную, - неискренне вздохнул Октава, видя, что фрассион раздосадован не настолько сильно, как мог бы. Язвить на тему умственного развития родича казалось пустой тратой времени и дурным тоном. Сколько раз учёный проезжался по данному маршруту? Сколько раз Ильфорте неизменно язвил в ответ? Не сосчитать. У обоих Гранцев язык подвешен к нужному месту и мог не только до Киева, но и до мест не столь отдалённых довести. В пустыню они же пришли, верно?
  И кого-то из них точно вынесут вперёд ногами, если театр продолжится в том же русле. Апорро догадывался, что брат может из любой фразы сотворить абсурд, причём особо не напрягаясь, но вывод, обрушившийся на исследователя, воистину поражал. Гений Лас Ночес воззрился на Ильфорте с нешуточным интересом. Вот как, как, скажите на милость, можно было придти к такому решению? Да, что-то схожее мелькало в речах у обоих, но сказать это с таким злорадством и хитринкой нужно было ещё постараться. У блондина получилось удивить Заэля, и он, не видя открытой враждебности к себе любимому, быстро просчитывал варианты возможных действий.
   Честность с самим собой не входила в перечень достоинств Октавы. Но иногда можно было мысленно спросить: а какого, извините, Меноса, я не оторвал Ильфорте голову после первой же фразы? Не братские чувства, нет. Не терпение. Не сантименты. Просто почему-то кажется, что эти беседы, если можно их так назвать, с взаимными подколами, недоговорками и сочащимся из всех щелей ехидством, от которого у стороннего наблюдателя наверняка свело бы зубы, делают жизнь гораздо интереснее.  Как полоски у зебры сменяют одна другую, так и жизнь арранкарская должна иметь хоть чуточку разнообразия. То там интриги поплёл, тут в заговоре поучаствовал, а вот здесь – с братом поболтал. Замечательно, ничего не скажешь.
   В общем, бить Ильфорте, калечить Ильфорте или же игнорить его – банально. Нужно поступать неожиданно, креативно. А что может быть креативней, чем добродушный настрой у одного из психов Уэко Мундо? Непривычно, странно, но вот беда, будь всё иначе, погиб бы старший Гранц смертью храбрых. Пусть живёт пока.
   - Ну конечно, - забавно. Заэль усмехнулся. – А как же иначе? – то, что фрассион не глуп, и пытается провести изучение объекта, то есть Октавы, в полевых условиях, и Нноиторе понятно. Интересно, что он подумает, увидев реакцию брата? В такие моменты учёный как никогда жалел, что не может читать мысли.
   - Клаустрофобия? – не заметно что-то, Иль, я вот как-то не вижу у тебя боязни замкнутых пространств. – Анатидаефобии у тебя случайно нет? Или ты неожиданно  стал социопатом? Про Апотемнофилию я молчу, слава Ками, что этот недуг к тебе уже не относится…
  Не совсем ирония, не совсем желание блеснуть медицинской терминологией. Скорее порыв побесить брата, ответив в том же странно-абсурдном духе. Значение страшных слов в словаре посмотрит, вдруг ему будет любопытно?
   - Развеяться хотел, - пожал плечами Октава. – Не всё же в лаборатории сидеть, тогда уже у меня, - смешок. – клаустрофобия разовьётся. Да и Кастанеда личность забавная, но уж больно шумная. – Про кошку арранкар сказал без видимого умысла, просто упомянул. Вряд ли подчинённый Сексты в курсе грядущих перемен в структуре власти (если у зачинщиков вообще что-то выйдет), но забить на явный намёк Ильфорт себе бы не позволил. Когда кому-то удобно жить так, как есть, изменения в чём-либо должны отслеживаться. Кто знает, что преподнесёт переменчивое «завтра».

- Это тебе так кажется, что черный цвет угнетает, а на самом деле, очень даже позитивный... и ко всему подходит - Вернул себе философские нотки Ильфорт. Вернул, впрочем, ненадолго, как-то не до погружения в софистику было, тут и без этого было весело. Кроме того, Заэль, так удачно принял правила игры в «холодное-горячее», что совершенно не хотелось сбивать темп и уступать родственному противнику в отбивании словесный мечей. И не поймешь, то ли турнир не на жизнь, а на смерть, то ли забавная игра, кто кого переиграет.
И ведь не возможно остановится, каждое слово должно быть отбито, точно в цель, да по-язвительней, по-хитрее, может быть даже с двойным дном. Правда пока своеобразная игра в слова не переходила на уровень намеков и домыслов, но и до этого, явно не далеко оставалось, как и до перехода на личности. Основательного такого, проезжаясь по всем недостаткам друг друга.
Правда по –мнению Ильфорта это было слегка банально, но как туз в рукаве, вполне сгодится, так на всякий случай.
Раз уж тут пошли уже такие умные слова. Анатидаефобия…Апотемнофилия…
Одному богу известно какие именно цели преследовал Заэль выдавая столь заумную и умопомрачительную речь, но видимо то, чего Октава хотел, он добился.
В который раз ощутив на себе всю несправедливость мира, Ильфорт огорченно вздохнул. Не то что бы Гранц старший совсем уж ощущал себя ущербным, но подвох в расположении сил, он замечал. И искренне не понимал, с какого перепугу все самое лучшее обычно достается младшим. Вот даже, если обратится к народному фольклору. Всегда и во всем, младшие браться самые-самые умнички-разумнички и вообще вах-вах-вах. Что за несправедливость, ей-богу?
И главное, кого винить в столь страшной оплошности? Гинекологию, которая в мире Уэко, по сути не имела никакого веса, или Айзена, а может быть эволюцию?
Не раз уже Ильфорт задавался этим вопрос, особенно после встречи с братом. Каждый раз Октава умудрялся пройтись по умственному развитию Ильфорта, и каждый раз Ильфорт уходил в философские мысли, ища виноватых, чувствуя себя оскорбленным и униженным.
Впрочем, за годы тренировок, даже Пятнадцатый смог кое-чему научится. Например, не обращать внимания, то есть обращать, но не сильно. И признавать тот факт, что он много не понимает, и вообще он весь такой узколобый и тупой. Ведь зная о своих слабых местах куда лучше строить оборону.
-Не хочу тебя расстраивать, братец, но из всей твоей пламенной речи я уловил только слово «ками» и «ко мне не относится», так что прости, не будешь ли ты любезен, объяснить все что ты сейчас сказал еще раз, только так, как будто для Вандервайза?
Милая улыбка, полная невинности и искренней надежды в то, что сейчас ему все объяснят. Само очарование просто, если не знать.
- Кастанеда? – Легкая смесь удивления и заинтересованности – Что она у тебя забыла? Только не говори, что мило пили чай и баловались плюшками, не поверю.
Это может оказаться интересным.- Не расскажешь ли поподробнее, люблю послушать про твоих «подопытных», если это не я.

офф: За фобии и филии  - Отдельное браво! Уел.

Отредактировано Ilfort Grantz (2012-06-18 00:49:09)

Пятнадцатый даже как-то растерялся. Заявления милого брата, про контраст было каким-то внезапным, и где-то в глубоко в душе фрассион решил, что оно явно как-то не впопад. С высоты своего величия, а так же из-за острого инстинкта самосохранения, и вообще сказать было нечего, Ильфорт решил промолчать. И пусть кто-то попробует ему хоть что-то по этому поводу сказать.
А так же вякнуть по поводу того, что и в последующую речь Октавы Ильфорт тоже решил не углубляться. Во-первых, это для мозга слишком тяжело и опасно, а во-вторых, что-то новое услышать тоже трудновато. Брат всегда любил болтать, болтать долго упорно, нудно и…как уже говорилось как-то не о чем. Нет, конечно, Ильфорт совсем даже не отличался в этом плане от Заэля. Ильфорт так же любил бессмысленно плести языком, уходить в дебри собственного сознания и использовать собеседников в качестве мебели, просто выговариваясь и сливая ушат ненужной информации на несчастных, но сейчас это уже резко стало не интересным.
Ну спасибо, что не Вандервайз…
Отчего такое презрительное отношение в многострадальному дауну, трудно объяснить. Возможно, тут был виноват тот факт, что младшенький был любимцем Гина, а может быть, потому что занимал какое-то подозрительно особое положение в расстановки сил, но скорее всего причиной столь явного презрения, служили его умственные способности, которые даже Ямми, при всем желании последнего, побить было не дано. Казалось бы, ну несчастный аутсайдер и аутист, его бы пожалеть, обогреть и по голове погладить, он же не виноват, что ему так не повезло и кое-чего в мозгу у него отсутствует, например, сам мозг. Но нет, арранкары как дети, такие же жестокие и беспощадные к проявлению слабости у других. Что ж тут поделаешь? Ничего.
Пока Ильфорт раздумывал о  тяжелой судьбе Вандервайза, Заэль уже перешел на очередную научно-психологическую хрень, что-то там говорил про социопатию, которая корнями в далекое детство уходит, и все такое. Как ни странно, что такое социопатия Пятнадцатый знал, трудно сказать, откуда, но очень даже может быть, что именно от Заэля. Ученый нет, нет, да и любил повторяться. Повторение мать ученья, очень про Октаву. Одно и то же, и по кругу, как заведенная шарманка, только обезьянки не хватало. Таким же чудесным образом Ильфорт даже знал в чем разница между мизантропией, социофобией, психопатией и прочими отклонениями в психике, в основы которые легка выраженная антипатия к социуму, и личные качества больного.
Ужаснувшись самому себе и собственным мыслями , Ильфорт потряс головой, как бы выкидывая собственные умные мысли и возвращая себе привычную, родную и любимую тупизну и недальновидность взглядов. Идиотам жить-то легче, зачем понапрасну усложнять себе и без того кошмарное существование?
-Заэль! – грубо прервал брата фрассион – Прости мне мою грубость, но…. Завали, ей-богу.
Не дай бог, я сейчас ввяжусь в с тобой в какой-нибудь спор, и стану еще умнее, прости господи. Меня ж тогда из фракции попрут, и куда я потом такой весь из себя просвещенный денусь? К кому подамся? Умру от одиночества где-нибудь в пустыне. Одинокий, но умный. Трагично-то как…
Так, о чем я вообще думаю?!
Силой воли прервав свой, нежданно нагадано, образовавший монолог, Ильфорт снова обратился в слух, может быть, повезет, и брат не заметит грубости относительно его великолепия и все-таки начнет выдавать более интересную информацию, о которой так нечаянно успел проговориться. Или он это специально, знал что не оставит Пятнадцатого равнодушным? Поди разбери, что там в мозгу у ученых творится.
- Даже так? Гостья значит…. – протянул Ильфорт, больше для себя, нежели во всеуслышание.
Слухи значит, очень интересно. Однако какие у нас милые привароны, стулья ломают, заговоры плетут. Иначе зачем еще приплетаться в лабораторию к Октаве, раз не за заговором? И дураку ясно, что любые интриги – услада для Гения Всего Уэко. В жизни мимо не пройдет, и если с головой не влезет, то хотя бы кучу разных советов не раздаст, просто так, что бы веселее потом всем стало.
Выказывать свой интерес к подобной теме было бы не осторожно, но с Заэлем бесполезно темнить, только время потерять. Ильфорт не был революционером и не принадлежал к так называемой партии «левых уэко», он вообще был за монархию, и немного за тиранию, но это уже так, личные предпочтения, которые пока что, можно было считать условно действующими.
Но вот Гриммджо, как послушный фрассион, Ильфорт счел своим долгом узнать что и как, и если Король еще не в курсе, то донести до него информацию… или утаить, в зависимости от качества этой самой информации.
- Нет, если не трудно, то продолжай. Мне до дрожи в коленях интересно, что у тебя там происходит, всяко веселее чем просто бродить по пустыне. Что может быть веселее восстания? Так кто против кого восстает?

Жизнь слишком непредсказуема, что бы пытаться ее просчитать. Даже не так. Не жизнь слишком непредсказуема, а субъекты в ней, слишком уж выбиваются из привычных рамок, и именно их невозможно просчитать. По молодости лет, когда Ильфорт еще был юным и наивным арранкаром, и верил во что-то великое и возвышенное, этот сбой в «системе мироздания» его дико бесил. Раздражал до такой степени, что руки трястись начинали, изо рта начинала капать бешеная слюна, а из глаз сыпать искры, все от злобы, досады и раздражения. К сожалению, по коридорам Лас Ночес вот в таком вот виде не побегаешь, брызжа слюной и осыпая всех, кого нипоподя, градом искр из глаз, мало ли что люди подумают, как-то это некрасиво смотрелось, не эстетично, что ли. И приходилось прятаться по всевозможным укромным местам и кладовкам, приводя себя в порядок. Унимая дрожь в руках, и усмиряя желание убивать.
Истерики тоже нормально закатывать не выходило, хотелось, конечно, встать картинно, разораться, снести пару-тройку голов, выпустить пар и умиротворенным уйти восвояси. Но, во-первых, кто ж такую роскошь ему позволит, в Лас Ночес-то, куда не плюнь, то Эспада, то Приварон, то, не дай бог, кто-то из совсем высшего начальства, а во-вторых, как-то это не сильно вписывалось в образ самого Ильфорта.
Так что, волей неволей приходилось учиться смиряться с происходящим, подгонять собственную систему мировоззрения под суровую реальность, и бегать втихаря, таскать у братца антидепрессанты, в основном для себя, реже для начальства, которое в особо бурное время, совсем уж из себя выходило.
В общем, Ильфорт мог бы написать целое пособие для тех, кто пытается бороться со своей натурой. Пятнадцатый даже название уже придумал «Я Истерик, как с этим жить?», оставались лишь мелочи, такие как собственно само написание книги, а для этого надо хотя бы научиться писать нормально, а не печатные буковки выводить, но да не об этом речь. Конечно, до идеала было еще далеко и таким как Шиффер, Гранцу - старшему не суждено было стать… никогда, но прогресс был на лицо. А все благодаря брату, Гриммджо и еще многим-многим арранкарам и шинигами, и вообще всему миру, в купе с самим Ильфортом во главе всех этих замечательных существ.
Пощечина от брата была не то что бы неожиданной, она скорее была больше обидной и унизительной, и в то же время желанной. Нет, не подумайте что Ильфорт был мазохистом, вовсе нет, просто когда твой непосредственный начальник – это Секста, приходится как-то смирятся с грубыми аргументами в ходе словесной ( изначально ) дискуссии. Иначе во фракции Гриммджо было просто не выжить. А Ильфорт уже довольно давно успешно выживал и даже получал определенную дозу профита.
Фрассион поджал губы и смерил Октаву взглядом, выражавшим больше презрение, нежели страх или обиду. Логика тут проста и незатейлива «применил силу во время словесной перепалки – проиграл», да, возможно это совсем не вписывалось в философию арранкаров, зато отлично играло на руку тем, чьи силы были не так велики, как им хотелось бы. И самолюбие не задето, а это важно. Куда важнее, чем горящая щека.
Оставалось только торжественно усмехнуться Заэлю и в лицо, сообщить ему, что он слабак, и вообще пощечины только бабы и дают, нормальный арранкар сразу бы меч обнажил, ну да ладно, это мелочи.
Естественно делать последнее Ильфорт не стал, тут уж не надо быть семи пядей во лбу, что бы догадаться, что может последовать вслед за пощечиной. В любом случае свое самолюбие Пятнадцатый потешил и был неимоверно доволен. Главное только это «довольство» Заэлю не показывать, мало ли…
- Весьма забавно.– Протянул Ильфорт, слегка напрягшись из-за имени шефа в списке тех, кого хотят приобщить к «восстанию». Конечно Гриммджо сам себе хозяин, делает, что хочет и когда хочет и вообще, но лишние неприятности были бы шестому ой как некстати, не говоря уже о том, что эти самые «лишние неприятности» чуть ли не напрямую касались самого Ильфорта. А бросаться в омут с головой, не разведав обстановки, опасно, а Гриммджо именно так всегда и делает, в омут с головой и без страховки.
Хорошо, что Король сейчас не тут, ей-богу, хорошо.
- И кто же входит в «сторонники» Баррагана, помимо, конечно, его многочисленной фракции? Ты, как понимаю, или… ты у нас просто серый кардинал и темный советник, сего благого дела? Не подумай, мне, на самом деле все равно. – Надо бы обозначить границы, не то не дай бог в «засланные шпионы» запишут и оправдывайся потом, когда жечь начнут, да поздно будет.
– Просто, сам понимаешь, если вы собираетесь привлечь Сексту, меня это тоже коснется, а я за кредо « предупрежден - вооружен», в наше неспокойное время по другому ни как.

Отредактировано Ilfort Grantz (2012-07-13 00:17:56)

Растерявшись на какое-то время от извинений Заэля, Ильфорт хотел было ответить, что эти самые извинения приняты.
Дескать, ничего страшного он в этом не видит, все понимает и очень, на самом деле, брату сочувствует, тяжко, небось, ему, Заэлю, живется в мире, полном экспрессии и лишений. Каждый, мол, может, погорячится. Особенно если ты нервный ученый. И твои нервы давно расшатаны до такой степени, что уже ни одно успокоительное не помогает. А некогда любимый ромашковый чай, уже и в глотку не лезет. Наверное.
Как там на самом деле дела у Заэля  Пятнадцатый, конечно же не знал, но смутно догадывался и предполагал, как обычно, самое худшее.
Однако пришлось воздержаться от пламенной ободряющей речи в сторону Октавы, в конце концов, Заэлю уже ни что не поможет, так что имеет ли смысл, тыкать несчастного ученого в это носом, в который раз раздражая гения всего Уэко?
Вот и Ильфорт решил, что, наверное, все-таки не стоит.
Но наличие самого факта «извинения» безумно польстило фрассиону, и он даже одобрительно хмыкнул, и расплылся в самодовольной улыбке.
- Ну, в участии фракции я не сомневался, однако мне кажется сомнительным то, что ты так мало знаешь. – Слегка разочарованно протянул Гранц  Старший, бросая недоверчивый взгляд на Заэля.
- Хотя, с другой стороны, это же Барраган, станет ли он делиться своими планами всего лишь с Восьмым? – Продолжил Ильфорт свою мысль, ненароком проезжаясь по самолюбию Заэля, может быть еще и по гордости.
Если задуматься, то это было бы вполне в духе бывшего Бога Уэко.  Хотя что-то раньше за стариком не замечалось плетение интриг за спиной у Айзена, в прочем все бывает в первый раз.
- Как я понимаю, Четвертый и Третья, в заговоре не учувствуют? Не удивительно конечно, хотя было бы забавно, от Улькиорры такого бы точно ни кто бы ни ожидал!
Пятнадцатый тихо рассмеялся, представляя выражение лица Владыки в тот момент, когда Айзен выяснил бы, что главный заговорщик, это самый преданный его арранкар. Хотя…
Данная постановка в театре воображения Ильфорта , навела фрассиона на другу мысль, обычно предателями как раз и становят те, кого ни кто не подозревает.
- Слушай, Заэль, а ты уверен, что Четвертый не захочет поучаствовать? Это было бы очень в стиле жанра. Про Третью, я, конечно, молчу, ее моральные принципы, слишком моральны, и она вообще отчается каким-то неясным мне видением мира, так что Халлибел, явно отпадает, но Улькиорра!
Трудно было сказать, насколько сильно Ильфорт был заинтересован в перевороте, ему, в общем-то, и с Айзеном было не плохо, так что в этом вопросе «хорошо» или «плохо», Гранц всецело зависел от Гриммджо, но вот сам процесс. Процесс занимал Ильфорта куда сильнее, чем возможные последствия.
А то скучно же просто так, просиживать дни в Лас Ночесе попеременно с Пустыней. А тут, на тебе – переворот.
Конечно это немного не безопасно, а точнее совсем не безопасно, но хоть какое-то разнообразие. А в случае чего, всегда можно будет сделать вид, что Гриммджо с его фракцией и не причем, ну а если совсем кошмар начнется, то можно и убежать. Живой трус, всяко лучше мертвого героя. А Ильфорт вовсе не собирался становиться героем, трусом правда тоже, но чего только в жизни не случается.
-Кстати, насчет Квинты ты прав, его что-то давно не видно, и слава богу, конечно, но вдруг и вправду умер?  Ну да и хрен с ним, собственно. А что насчет Ями?

Мировая теория заговора, имеет многолетнюю историю, полную боли, страданий, крови и чего-то еще бесполезного и не нужного. Как итог, заговоры, так или иначе, заканчивались плохо.
Ильфорту не нужно было читать кучу умных книжек, или посещать умных товарищей, или… там, гадалок и предсказателей, что бы понять одно – в итоге все закончится плохо.
Все, абсолютно все, в этом мире, по мнению Гранца заканчивалось плохо. И еще повезет, если все закончится просто плохо, а не очень плохо или полной жопой.
К великому сожалению, великой скорби и печали, разорвать этот порочный круг под названием «Все плохо, так как все плохо, потому что все плохо!» было не возможно. А если вдруг, это и возможно, то ничего не изменится, в силу того, что если не будет плохо, будет вообще никак. А хуже чем никак, может быть только смерть, а смерть это плохо.
Да, конечно, косяк в подобной системе ценностей, логичной цепочке и вообще в общем мировоззрении виден не вооруженным взглядом, зато у Ильфорта эта самая система ценностей хотя бы имелась, а это, было далеко не у каждого даже в Эспаде, чего же говорить о фракции или простых нумероносах?
Бороться с течением, у Пятнадцатого просто не было сил, да и желания, в общем-то, тоже.
Он-то, как раз научился жить именно в том мире, в котором все плохо. Ловить от этого определенный кайф и даже находить собственную выгоду. С трудом, о да, но все-таки не безуспешно.
И вообще, находить выгоду везде – это особое умение. Но высший пилотаж, это найти свою выгоду таким образом, что б, вроде как и придраться не к чему, и Ильфорт вроде бы не причем, но все равно в итоге весь в шоколаде остался.
Узнав у Заэля все что нужно, все что важно, убедившись, что заговор, конечно, может и зреет, но пока не так активно, и скорее больше находится в разработке, чем в каких-то активных действиях. Это было хорошо. Было куда больше времени подумать, проанализировать ситуацию, придумать запасной план. Обезопасить себя, Короля и Ди Роя…
Хотя последнего можно и не брать в расчет, только у идиота поднимется рука на Ди Роя, все и так знают, что несчастному уже ничем не помочь, и подозревать его в чем-то, а уж тем более в заговоре, это просто глупо. Все равно, что Вандервайза поставить во главу оппозиции. Ей-богу, ну идиотизм же?
- Заэль, ты же у нас умный, гениальный…. – начал издалека фрассион – Расчетливый и прекрасно знаешь, как выбить себе любимому место под солнцем, да по шикарнее место. Ответь мне на вопрос. Зачем ты дал, что-то типа бесплатной консультации заговорщикам?
Действительно, с чего бы Заэлю куда лезть, где заведомо ему ничего не перепадет. Не такой у братца характер, но ежели он что хорошее почуял, то вцепится так, что и клещами не отодрать.
Октава прекрасно знал, где ему выгодно находится, а где не выгодно. Ильфорт даже иногда подозревал, что место всего лишь Восьмого в Эспаде, Заэля устраивает на все сто. Вроде и в Эспаде, ни кто не трогает, все боятся, и вроде не в самых верхах. Никакой особо сильной грызни за место, ни кто особо не трогает. Удобно.
-Что будет, если заговор удастся, ты ведь думал об этом? Что с Айзеном? Кто на троне, ты ведь понимаешь, что Барраган уже был когда-то у нас за главного, и все было как-то весьма…эм в упадке. Ну, наука уж так точно.
Ильфорт хитро прищурился и окинул Заэля оценивающим взглядом.
- Я не верю, уж прости, в твой этот….как его, слово умное, ты его раньше часто повторял. Что-то про туризм…То ли Иль…Туризм, то ли Аль…А! Во! Альтруизм! Короче, не верю, я в то, что ты такой добрый.

Подавившись воздухом и закашлявшись, Ильфорт с неподдельным удивлением уставился на Заэля, в одно мгновение в голове наступила тишина. Все мысли испарились, словно их там и не было никогда, что было бы не верно. Ильфорт как раз думать любил. Бывало, сядет так, на камешек, в огромной пустыне, уставится в даль, подпорет щеку рукой и думает. О том, что в голове его полно разнообразных мыслей, только разбирать их лень. И вообще, главное не качество, а количество. Гриммджо тоже так считал, о чем явственно говорил состав его фракции, их, эм, качестве и количестве. Вполне возможно, к подобному же выводу в свое время и Октава пришел, но фракция Эспады это личное дело каждого Эспадовца. И не низменным фрассионам рассуждать о связи фракции с идейными, политическими и, возможно, только возможно, религиозными, взглядами их владельцев.
Тишина продлилась не долго, ступор ушел так же быстро, как и пришел, оставив Ильфорта наедине с самим собой, внезапными открытиями и Заэлем. Ну, может еще месяцем в небе, но было как-то не до месяца.
- Минуточку. – Поспешил предупредить брата Пятнадцатый, о грядущем собственном зависании и торможении. – Погоди пять секунд. Сейчас, я только, как бы…
Фразу договаривать фрассион не стал, и так ясно, что с мыслительным процессом в данные секунды у бедняги не очень хорошо, и ему нужно некоторое время, что бы осмыслить, прочувствовать и восхититься услышанным.
Обработка информации длилась далеко не обещанные минут пять, а дольше, много дольше. За это время в голове фрассиона умирали и рождались галактики, в черные дыры засасывало созвездия и разнообразных гуманоидов, рушились жизни, ломались судьбы… Строились и погибали империи, в общем было весело. Жить нужно в движении, с помпой и адреналином. И не важно, что жизнь эта была обречена изначально, в силу того, что зародилась она в голове Ильфорта.
Сам великий мыслитель, расхаживал взад вперед, изредка попинывая песок и высказывая свои мысли вслух. Высказывал, может быть и не очень внятно, но красноречиво. Одно «аааммм» или «хмммммм», или, допустим «Да как? Да где ж?», дорогого стоили.
Наконец муки были окончены. Ильфорт развернулся к Заэлю. На лице Пятнадцатого была решительность, готовность сказать брату все что он о нем думает, с фактами, с ссылками на источники, с собственным мнением и прочими прелестями.
Сделав пару шагов к Заэлю, Ильфорт остановился, уставился на Октаву и выдал:
- Хоугиоку?!
Сколько боли и страданий было в этом слове. Сколько нарождённых и не созданных монстров, которых Заэль непременно заделает, с хоугиоку-то, было в этом слове. Сколько возмущения, относительно прав подопытных, на которых Октава, непременно станет тестировать хоугиоку, а в этих списках, Ильфорт с ужасом видел себя. В первых рядах.
Да, сказать было особенно нечего. Необъятные желания гения всего Уэко, были действительно необъятными. Вообще-то, если вдуматься, то такие желания, были даже выше нормы, даже при учете завышенного самомнения Заэля. И самое ужасное, заключалось в осознании того, что Заэль тут, с подобными желаниями, далеко не один. Что же тогда начнется после свержения правительства?
Впрочем, развить мысль до астрономических масштабов апокалипсиса и крушения вселенной, Ильфорту не удалось, потому что-то, со всей силы ударило его в живот.
Дышать стало нечем, воздух категорически отказывался поступать в легкие, при всем старании фрассиона, его, воздух, заглотить.
Проехавшись спиной по песку, пару раз по каким-то не особо большим, но острым камням, и, кажется, поцарапав себе спину, Гранц наконец-то смог дышать, а заодно и рассмотреть то, что его ударило, а теперь еще и душит.
Это было не «что», а «кто», но положения ( и изодранной кожи ), это не меняло. Не мигающим взглядом и выражением на лице « кирпич» Ильфорт изучал арранкаршу. Если честно, Пятнадцатый был удивлен. Можно даже сказать находился в слегка шоковом состоянии относительно произошедшего, но после признания брата, это событие как-то даже меркло, по этому выказывать свое удивление Гранц не спешил, предпочтя проигноривать. Думать еще и об этом совершенно не хотелось.
Девушку он, определенно точно видел где-то, но имени не знал. Несчастная пробормотала что-то, естественно, это были не извинения за причинный физический ущерб, а лишь за моральные неудобства и то, по всей видимости не будь тут Заэля, и этих извинений он не получил бы.
Помешала, ага, десять раз. Убила!
Расценив поцелуй, как какие-никакие извинения, моралите и чувство справедливости внутри фрассиона, поуспокоились.
Отряхнутся надо бы… и встать. Сначала встать, потом отряхнуться.
Первая здравая мысль, после потока нецензурной брани, что мелькала в голове у Ильфорта за последние минуты.
И тут нашлась загвоздка. Казалось бы, ну что может быть проще, чем подняться на ноги. Но нет, нахалка, даже не думала слезать.
Ну что за арранкары пошли, ни стыда, ни совести. Внезапно по старчески пронеслось в голове фрассиона. Вконец офигели.
Все с тем же выражением кирпича на лице, Ильфорт взял Сильвию за подмышки и стащил с себя.
Затем встал, отряхнулся, поправил волосы. Всецело изображая из себя невозмутимость и излучая пафос.
Девушка уже вовсю трещала что-то Заэлю. Правильно, так и надо. Пускай Эспада думает, что делать и как быть . Хотя новые союзники это не так уж и плохо. Рано или поздно, об этом все узнают. Лучше сейчас, чем потом и не из столь правдивых уст, как у Заэля.
Ильфорт криво усмехнулся, адресовывая свою ухмылку брату.

Отредактировано Ilfort Grantz (2012-08-31 02:20:47)