------------------> Южные Коридоры

Снова пустая, черно-белая комната, похожая на старые фотографии. Бесприютная, немая, холодная, безрадостная. Совсем как зима. И такая же белая. Кажется, сами ее стены пью тепло и радость. Неудивительно, что ей всегда было тут так плохо. Интересно, а в Лас-Ночес все комнаты такие? Холодные, бесприютные, белые? И совсем нет места, где тепло, где можно согреется, рассказать приятелям веселые истории, собраться всем и попить чаю? Или у арранкаров нет друзей? Но ведь они так похожи на людей…Но не люди…Но ведь были же ими! Не всегда же они были Пустыми!
Девочка арранкар громко кричала посреди комнаты, театрально заламывая руки и стеная про унылость ее, Иноэ бытия. Комната ей не понравилась, даже очень и почему-то это только обрадовало. Общая мрачноватая атмосфера комнаты, конечно, удручала, но Лиллинет говорила про это так, что нельзя было не смеяться. Какое-то время Орихимэ еще сдерживалась, но когда однорогое чудо прошлось по ее тюремщику, Иноэ не выдержала и рассмеялась. Уж слишком похожим было сравнение с холодильником…
Возникшая еда вызвала тошноту одним своим запахом. И причина была. Все в том же Уллькиоре, который пристально следил за питание подопечной и не уходил до тех пор, пока тарелки не начинали блестеть от собственной чистоты. Порции были как для бойцов Сумо, но Химэ приходилось есть. Один раз она отказалась, закончилось это насильной кормежкой, о которой вспоминать не хотелось.
Пришлось открывать рот, жевать и глотать. А веселое существо напротив, лукаво сверкая лиловыми глазами, орудовало палочками со скоростью света. Остановилась она, когда Иноэ уже начало слегка мутить. Стало муторно и как-то сонно. Я опять переела. Если так пойдет и дальше, то это платье на мне не застегнется. Может попросить Уллькиору-сана, что бы сделали порции меньше?
Вопрос фрассион застал врасплох. Химэ густо покраснела и свернулась калачиком на диване, пряча пылающее лицо. Нравится? Это в смысле?...
Глаза плотно закрыты. Когда закрываешь веки, не видишь мира вокруг себя. Не боишься его. Это как детское – спрятаться под одеялом и тогда все будет хорошо… А еще все хорошо, когда рядом есть кто-то. Родные и друзья. Когда все улыбаются и светит солнце. Такое теплое… Как его глаза. У Куросаки-куна очень добрые глаза. Он всегда хмурится, ворчит, кричит, ругается с Исида-куном, дерется с Ренджи-саном…Но глаза у него всегда добрые. Что бы он не делал и не говорил. А когда он вдруг улыбается, становится очень тепло и так легко на душе. Словно на небе долго-долго были  тучи, а потом выглянуло солнце. Рыжее, колючее и доброе…
Если бы только в этом мире было солнце… Интересно, какими бы они все были? Эти Пустые и Арранкары? Если они знали что такое солнце, стали бы они лучше? Было бы им легче? Смогли бы они улыбаться друг другу, как это делают люди, а не убивать…Если только в том мире было солнце, тогда бы все могло быть по другому…
Глаза открывшись, видят туже темную, пустую комнату, перечеркнутую косыми белыми лучами. Не живыми, как и все тут. Девочки арранкара нет. Наверное, она ушла, когда я уснула…
Принцесса легко спрыгивает на пол. Сейчас она пойдет и найдет Ичиго. И не важно, что он сейчас «другой». Куросаки – это Куросаки. Он остался таким же, как всегда. Сердитым, раздражительным и очень добрым. Он никогда не позволит ей больше остаться одной. Не позволит бояться и плакать. Потому что они друзья. Они обещали, что всегда будут друг другу помогать. Дверь оказалась опять незапертой, и Иноэ почему-то была в этом совершенно уверенна…  Сейчас она его найдет, и они вместе вернуться домой. Все вместе, и Ренджи-сан и Кучики-сан тоже. А когда окажутся дома, и там будет ждать Урахара-сан с закрытым веером лицом, а у него на плече будет сидеть Йороучи-сан и говорить колкости. А потом они все вместе пойдут в школу. Ичиго опять поругается с Исидой, а Садо-кун будет их разнимать. Кейго-кун опять будет вести себя странно и кричать, что про него все забыли, а Коидзима-кун над ним подтрунивать… А когда я зайду в класс, меня встретит Тацуки-чан, скажет, что я опять сплю на ходу и улыбнется… И все будут вместе, как раньше…

-----------------> Восточные коридоры

----------------> Южные коридоры

Плечо саднило - неловко прижав руку к телу, Иноуэ выпрямилась, держась второй рукой за стенку. Хотелось опустить голову, занавесив лицо тепло-рыжими прядями, но она продолжала упрямо смотреть на двух арранкаров перед ней. В душе тихонько скуля и царапаясь о стенке ребер, ворочалась обида. "Неужели нельзя было быть поласковей? - пальцы сжались на белой ткани и отпустили ее снова, разглаживая, - Ну ладно,  не поласковей, но не таким грубым? Ведь он знает, что мне больно. И наверняка будут синяки..." Иноуэ вздохнула, с молчаливым укором глядя на Кватру, словно надеясь, что он прочитает ее мысли и ей не придется говорить вслух - жаловаться и упрекать кого-то она не любила. Но, с таким же выражением на лице можно было смотреть на стенку напротив. Или на пол, или в окошко или песок. Успех от этого действия - одинаковый. Толи дело Секста. Посмотри она с таким видом на Гриммджоу, точно бы снова встретилась со стенкой. Или не стенкой. В прошлый раз ее просто подняли за горло, полу придушив... И не скажешь, что лучше - полное равнодушие или такое "внимание". Девушки снова негромко вздохнула и принялась рукавом вытирать слезы с щек - глаза теперь наверняка красные, кроличьи, с припухшими веками, словно она проревела всю ночь. А может быть это так и было?... Из задворков памяти ласково улыбнулась белыми окошками Пустота. Было в этом что-то в корне неправильное. Пустота должна быть черной, совсем как дыры в космосе или сам космос. Или как дырки арранкаров. А не белой и клубящейся - она, нежная девочка, всегда любившая прогулки под дождем и мокрую дымку теперь недолюбливала туман.

К плечу прикоснулись. Девочка подняла взгляд, встречаясь с еще одним обладателем изумрудно-зеленых глаз. Помнится, по-первости она даже пошутила как то на тему того, что Вива-сан наверное стала фрассионом Кватры из-за глаз. Хотя кто их арранкаров знает.
- Здравствуйте Вива-сан, - ответная улыбка получилась немного блеклой и нервной. Отчасти из-за вопроса о том, что случилось и кто ее обидел. Хотелось капризно и обиженно надуть губы, тыча пальцем в Улькиорру. От представленной картинки, Иноуэ нервно хихикнула, но тут же преувеличенно серьезно покачала головой, - Нет, со мной все в порядке. Это соринка, - она ласково и светло улыбнулась, - просто в глаз попала соринка. У Сзаэль Апполо-сана в лаборатории очень пыльно, вот, - она спокойно позволила уводить себя, болтая как обычно в таких случаях о всякой ерунде. Рука не болела, если ей было не двигать, а значит плакать нет нужды, - Я еще я проголодалась. Вы со мной будете обедать?

Прогулки по коридорам Лас Ночес были очень монотонным занятием - белые стены, плиточный пол, пустота и тишина. В этом мире было всего два цвета - черный и белый - и целая радуга из живых существ. Даже странно в таком пустом и безжизненном месте было столько ярких красок, правда, можно ли был назвать из обладателей живыми существами? Наверное, можно. Потому что руки, которые обычно дотрагивались до нее случайно или же нарочно - они были теплыми.

До кухни в молчании и в молчании до комнаты. Иноуэ перебирала в памяти кусочки сегодняшнего дня и вспоминала, как искрились в белом свете лаборатории осколки стекла. Интересно, а похожа ли она на такие осколки? Тусклые и незаметные, прозрачные, истончившиеся - легко можно не заметить, а еще - дешевые, куда там до драгоценных камней. Но на ярком солнечном свету они преображаются, начинают искрится, переливаться... Может быть все, что ей нужно - просто найти свой солнечный свет?.. Комната встретила пустотой и полумраком, а с окошка взирала на мир укушенная за бок луна. Иноуэ посмотрела на свои руки - бледные ладошки, белые рукава. Серые свет и серый песок за окном, свистит в прутьях решетки ветер. А девушка-фрассион смотрит на нее невозможными зелеными глазами. В них столько жизни... Орихимэ улыбнулась и села на диван - наверное, она все же стала частью этого мира, стала холодной, бледной, пустой. Даже страха за то, что она может быть уже мертва - нет. Только вот одна надежда на то, что пока у ее волос такой яркий свет, она все еще живет, сохраняя в них свою жизнь, радость, надежду. Чувства, подаренные однажды веселой кареглазой девочкой. Тацки-чан - она была уверенна, что она действительно существовала, а не приснилась ей. Так же как существовал их класс и Куросаки-кун. Помнят ли они о ней, или их память так же затерлась как ее?

- Приятного аппетита, - очередное странное блюдо. Что-то среднее между рыбой и мясом в остро-сладком соусе. Она такое попросила. Набив полный рот, Иноуэ послушно жевала, пока ей в голову не пришла забавная идея, - Нэ, Вива-сан? А зачем в Лас-Ночес кухня, если тут ем нормальную пищу только я? Вы же вроде... - она слегка запнулась, - ну.. по-другому питаетесь. Получается, кухню построили специально для меня? А кто там готовит? Кто-то из арранкаров в прошлой жизни был поваром? Или это их Тоусен-сан научил? А правда, что он готовить любит? - целый град вопросов и светящиеся глаза. Иноуэ все же была девушкой и девушкой разговорчивой, но поболтать обычно было совсем не с кем. Улькиорру она не понимала, Гриммджоу боялась, а другие девушки-арранкары обычно заходили совсем не поболтать...

- Да, сейчас съем, просто я хочу, чтобы оно остыло. Понимаешь карри с рыбой всегда вкуснее, когда холодное. Я хотела попросить сделать его с мороженным, но не знаю есть ли оно в вас на кухне, а доставлять проблемы я не хочу, - Иноуэ вздохнула и вернулась к ковырянию в тарелке. На самом деле не настолько уж она была и голодна - предлог о том, что пора было обедать, был лишь для того, чтобы арранкар не допытывалась до того, почему она расстроилась или же не расспрашивала о том, что она видела в лаборатории. От чего-то, девушка была уверена в том, что если она будет болтать, то никто ей за это спасибо не скажет. Впрочем, в том, что ее будет кто-то ругать, она тоже сомневалась. Девушка снова вздохнула и вернулась к потрошению рыбы, которая уже больше напоминала молотый фарш. Отчего-то это казалось обидным. Нет, не измельченная пищу, а вот такое равнодушное отношение. Словно бы ее и не существовало вовсе. Словно все равно, что с ней происходит, где она ходит, что слышит и видит. Так убийца рассказывает своей жертве перед смертью совершенно все, без утайки. Потому что знает, что жить ей все равно осталось недолго. Глупый пример, но в голове почему-то всплыл именно он. Хотя ситуация была в чем-то схожая - зачем скрывать что-то когда знаешь, что она никуда не денется из Лас-Ночес? Можно было подумать, что это своеобразная степень доверия, ведь она на их стороне, но... По сравнению с первым вариантом это казалось маловероятным.

- Понятно, - неопределенно протянула девушка и наконец-то принялась за еду. Почему-то об этом она совершенно забыла, а еще это совершенно не укладывалось у нее в голове. Хотя вот странно - Рукия-сан, Ренджи-сан, остальные ее знакомые шинигами питались так же как и люди, а Рангику-сан так вообще обожала ее стряпню, которую большинство знакомых почему-то считало странной и несъедобной. Девушка задумалась. Да, наверное тройка правящих шинигами должна питаться чем-то... человеческим. Хотя, глядя на Ичимару Гина она отчего-то с легкостью могла представить как он ловит кого-то небольшого и потом с наслаждением обсасывает его косточки. Как лисица, поймавшая мышь. - Хм.. или же лисицы едят мышей вместе с костями?

То, что она сказала это вслух, Иноуэ не заметила и принялась старательно собирать с тарелки еду. Делала она это медленно, иногда с интересом посматривая на Виву. Оставаться одной снова совсем не хотелось, но общение с довольно молчаливой девушкой обычно не клеилось. Спрашивать о каких-то неясных арранкарских делах? Но о чем? Она была совершенно без понятий, как ее надзиратели проводят свое свободное время.
- А мне было бы интересно тоже попробовать что-то приготовить, - она бросила пробную удочку для разговора и принялась за десерт, - Как думаете, Тоусен-сан бы согласился научить меня чему-нибудь? А то мне всегда говорят что я кошмарно готовлю, а девушка должна уметь кулинарничать, иначе ее никто в жены не возьмет. Ну, примерно так мне братик говорил.

Приближался тот момент, когда ковыряться было не в чем. Иноуэ вздохнула и отставила тарелку, по которой тонким слоем были размазаны остатки обеда - голода не было, к тому же она была точно уверена (а если уж правильно говорить - точно знала) что пройдет совсем мало времени, прежде чем акт скармливания ей пищевых запасов повторится. Иноуэ вздохнула еще раз и вытянула ноги, откидываясь на диван.
- Так обычно всегда случается, - обычно? Странное слово, учитывая то, что уже год ее обычной жизнью стал долгий и тяжелый сон без сновидений. Однообразие бесцветных будней, две пары зеленых глаз, минимум движений, минимум разговоров - по сравнению с этим мертвым миром вечно повторяющаяся школьная жизнь с ее уроками, радостями, ссорами, тестами казалась такой веселой и нереальной, - Когда я готовлю о-бенто, то девочки стараются не пробовать. Они очень вежливые, но знаете Вива-сан, мне порой кажется, что у меня действительно странный вкус в еде. Но так намного лучше - вкус становится ярче и насыщенней... Потому что иначе его можно не почувствовать...

Она замолчала, вспоминая. Отчего-то именно воспоминания о школе были единственным, что более всего помнилось. Память хранила обрывки школьных знаний, заданий по литературе или математике, а еще - бег по спортивной дорожке, уроки готовки, улыбки подружек, Тацки-чан... Интересно, когда же она в последний раз делала о-бенто? И каким было последнее? Не вспомнить...  Как бы она хотела сейчас приготовить обычные бутерброды и съесть их с друзьями в обеденный перерыв, сидя под деревом на траве или на крыше. Хотя.. на крыше обычно обедали мальчики. Или почитать книгу. Увидеть солнце - настоящее теплое солнце. Связать шарф на новый год, постирать белье, ловить цикад или решить обычное домашнее задание... Она хотела вернуться в настоящую жизнь и жить. Она была живой. Но существа вокруг нее не понимали, что значит лето и цикады, а еще фейерверки, опавшие листья. Они были другими... Задумавшись, Иноуэ не сразу поняла что сказала ей девушка арранкар, а когда поняла широко распахнула глаза:

- То есть, Ичимару-сан есть мышей целиком? - или разрезая аккуратно на кусочки. Странная картина - бегающая по тарелки мышь и альбинос, лениво тыкающий в нее вилкой. Орихимэ помотала головой, концентрируясь уже на другой волнующей мысли, - Вива-сан, а вы что телепат? Вы умеете читать мысли?
Чашечка с напитком была горячей, она подула на нее и поставила на место, виновато улыбаясь.

- Горячий. Я буду очень рада. Мне нравится учится. Узнавать новое - это так волнующе! - сегодняшний день был немного другим чем много-много дней до этого. А еще было немного грустно. Девушка потянулась к сахарнице, но тут же чуть сморщилась от боли - плечо, за которое ее поднял Улькиорра все еще болело. Иноуэ досадливо потерла ноющее место. Теперь в том, что на месте стальной хватки Кватро остался синяк она не сомневалась. Отчего-то стало очень обидно - он постоянно называл ее слабой, но при этом никогда не делал скидку на эту слабость. Порой, количество отметин на руках зашкаливало, хотя она точно знала, что он это делает не нарочно. Сегодня тоже - ее просто подняли на ноги, но.. но... можно же было это сделать как-нибудь по-другому?! Иноуэ покусала губу и посмотрела на девушку, думая стоит ли ее попросить, - Вива-сан, можно вас попросить... Сможете мне достать мазь от синяков? Ну, или просто лечебную?