Работа №1

- Канамэ...
Тонкие пальцы холодны как лед. Ее худые плечи, ее ломкие руки... Невозможно ответить на невесомую ласку прикосновений, обернуться, поймать в кольцо рук и прижать к себе. Раньше было невозможным потому, что он боялся разрушить своим неуклюжим чувством ее счастье. Теперь просто невозможно. Потому, что она мертва.
- Канамэ?..
Тихий шепот отдается болью в сердце. Ее голос... он не изменился. Изменилась она сама. Исчезло тепло из ее рук, истончились тяжелые косы, исхудало стройное тело. Пряный запах весенней, распаренной после снега земли и свежих трав, что всегда шел впереди нее, предвещая ее появление, пропал - высох, стал пылью и треном. Удушающим, холодным, сухим. Словно пепел с погребального костра. Он мог забыть, перепутать, обмануться, но этот голос не позволял забыть. Голос и ее нежное лицо. Эти гладкие щеки, сухие губы, маленький нос...
- Поговори со мной, Канамэ...
Маленькая головка в бессильно-доверчивом жесте прижимается к его плечу. Каждый раз, когда она приходит он молчит. Потому, что призракам не отвечают, с ними не разговаривают, у них ничего не спрашивают. Умершие не дадут ответов, не согреют, они выпьют душу досуха, заразят своей тоской...
- Почему ты молчишь, Канамэ?..
Она плачет. Тоусен сильнее сжимает зампакто - так, что узелки обмотки впиваются в ладонь, а от напряжения ноют мышцы. Ее слезы катятся по коже, от них намокает ткань на спине... Когда шинигами умирают, они рассыпаются духовными частицами, становясь часть мира вокруг, уходя на перерождение. Но она была слишком слаба и не смогла уйти, не смогла забыть. Проклиная убивших ее, обманувших и бросивших на смерть... От горя и гнева она высыхала, терзаясь в муках, и кричала, кричала, кричала... Беззвучным криком, моля о помощи и освобождении. Словно прекрасная бабочка, пойманная в плен, распятая, высушенная. Как острая булавка, прошла сквозь ее тело горечь, навсегда пришпиливая ее к этому миру. И своему мечу, чьим духом она стала.  Мечу, который стал его зампакто.
- Канамэ... Поговори со мной, пожалуйста... Канамэ...
Бессильно скользит по его руке ее рука, сжимаются истлевшие до костей пальцы.
Ей больно - он чувствует это.
Ей одиноко - он разделяет ее одиночество.
Ей страшно - он не способен защитить ей от этого.
Она кричит - он слышит это.
Он любит ее.
- Я отомщу за тебя.
- Канамэ?
- Я отомщу за тебя и тогда, ты сможешь уснуть.

Работа №3

Котсубаки Сентаро.

Это было самое ужасное, и одновременно самое прекрасное зрелище. Капитан Укитаке сильно разболелся, как и всегда в это время, весной, в пору цветения, и вместе с тем пришло время принимать То-Самое-Лекарство. По слухам, оно было ужасно противнейшее, сделать его было сложно и долго. А правильно приготовить его могла лишь никто иная, как Унохана-сан. Ну, а зная характер Джууширо, можно было не сомневаться, что по ряду причин принимать препарат добровольно он откажется.
Так вот, мы с Кионе затаились под окном, через его кусочек, наблюдая за разворачивающейся внутри домика драмой. Седовласый мужчина сидел на полу, а его лучший друг, Киораку Шинсуй, висел на плечах капитана, удерживая его на месте, в то время как великая целительница, заканчивала приготовления, и вооружалась ложкой. На капитана было больно смотреть, нам так и хотелось ворваться туда, и спасти его от посягательств, но мы понимали, что это для его же блага.
Но вот все было и готово, сжав Укитаке в объятьях, Киораку выжидающе смотрел на капитана четвертого отряда. Она медленно подносила ложку с колеблющейся темной жидкостью ко рту своей жертвы. Мужчина пробовал было сопротивляться, но его скрутил жестокий приступ кашлся. Его белоснежное хаори покрылось ярко-алыми пятнами, а сам он обмяк в руках друга.
Никогда мы еще не видел их такими. Капитан Киораку аккуратно и бережно держал его бессильное тело, пока капитан Унохана вливала лекарство в пациента. При этом на ее лице была, такая же мягкая улыбка и всегда, но что-то изменилось. Неуловимое, но очень важное.
Укитаке закашлявшись, с трудом проглотил микстуру, и практически сполз по прекратившему его крепко сжимать Шинсую, устроившись головой у него на коленях. Ох, капитан был прекрасен! Расслабленная поза, рассыпавшиеся по черным хакама Киораку белые волосы, пятна крови на хаори и губах. И бледная-бледная кожа. А после Джуугиро уснул, как и был, в ногах своего друга.
А еще, мне кажется, что Кионе запачкала меня слюнями.

Работа № 5

Говорят, что любовь растет в сердце, словно цветок. Кто-то случайно роняет в твое сердце маленькое зернышко, оно бухнет, напитывается соками и пускает робкие корешки и нежные листики. Чувство растет, крепнет, питаясь соками сердца, а после расцветает. Пышным цветом.
Хинамори всегда думала, что эта легенда какая-то неправильная. Ведь любовь - это прекрасное чувство, которое может быть настолько сильным, что будет длиться долго и долго, почти вечность. А цветение любого растения слишком кратковременно. Возможно, есть любовь похожая на лилии - она настолько совершенна, что кажется ненастоящей, ее аромат резок и дурманит. И любовь-кактус. Она вся колючая, ранит, ее сложно разглядеть под толстой кожицей, зато ей не страшны любые невзгоды и засухи - она простоит дольше всех и выдержит все.

Ее собственная любовь была похожа на ландыш. 

Белые резные колокольчики качались на тонком стебельке, поворачивая к солнцу широкие листья. Ландыш казался хрупким, нежным...его душистый запах пропитывал все помещения, оседал в душе, тревожил сладостью.
Словно только появившийся на свет росток, что тянется к солнцу, она тянулась всем своим существом к капитану, расцветая от его доброты, упиваясь его теплом. Ее любовь была хрупкой и нежной, она опьяняла ее дурманом грез и сладостью несбывшейся мечты, все сильнее и сильнее проростая в ее сердце, оплетая его своими корнями и выпивая душу до капли. Рядом с капитаном Айзеном все теряло свое значение. Она никогда не сомневалась в нем. Да и как можно сомневаться в своем капитане? Как цветок может сомневаться в своем солнце?
Ей было всегда интересно - капитан Ичимару, что раньше был ее лейтенантом, он чувствовал что-нибудь похожее? Чувствовали ли такое же другие лейтенанты к своим капитанам? И... росла ли когда-нибудь любовь-цветок в сердце самого капитана Айзена? Когда она впервые увидела капитана Хирако, когда он сказал, что теперь будет командовать пятым отрядом, она поняла что да - росла. Потому что, любой капитан - это солнце для своего лейтенанта. Ведь не зря символом каждого отряда является цветок, чье изображение они носят на своих шевронах. И у всех эта любовь разная... Календула у Киры-куна, вишня у Абараи-куна, нарциссы у Матсумото-сан и колокольчики у Исанэ-сан.

Ее собственная любовь была похожа на ландыш.

Ведь ландыши - ядовитые цветы.

Работа №7

Кажется, все начиналось совсем, как обычно, она и этот глупый пальмообразный блондин встретились в одном небезызвестном для всех шинигами учреждении, где все в свободное время только и делали, что напивались. Достаточно было только одного подначивающего "слабо?" и понеслась. Счет пивных кружек после пятой точно был потерян, а после какой она уже полностью перестала ориентироваться в пространстве и подавно. И краем угасающего сознания единственная мысль, которая волновала не проиграла ли она спор этому треплоподобному капитану.
А то, что у них была ничья она узнает потом, когда над ней начнут по доброму подтрунивать, за что естественно получат свою порцию затрещин.
В пьяной полудреме Хиори сначала начинает что-то быстро бормотать себе под нос, отдаленно напоминающее ругательства, не свойственные для девушки, а потом усиленно дрыгаться. Правая рука делает сильный захват, находя собственно за что зацепиться. И наверно, если бы она знала, что в этот момент под рукой ни что иное как шея столь раздражающего ее капитана Урахары, то девчонка только бы вошла во вкус. Ведь момент ее позора, которому ее подверг этот вечно улыбающийся дурачок до сих пор не был забыт. А если говорить о дурачка. То дурачок (Урахара) и придурок (Хирако), который сейчас расположился рядышком на ручках у своего любимого очкарика, как изнеженная принцесса, раздражали одинаково. Их манера поведения была даже в чем-то похожа. Разве, что последний умудрялся выводить полностью из себя.
- Ох-хо-хо-хо. - Ослабив хватку рук и вновь расслабленно повиснув на Урахаре, Хиори видела во сне, как возвышается в буквальном смысле над патлатым, стоя на большой груде мебели, и смеется тому в лицо, а он ползает у нее под ногами и заискивающе смотрит.
- Йая.. ж.. г..в...ри....л... - Здесь имеется в виду, что Хиори во сне все-таки победила Шинджи и он должен был быть ее мальчиком на побегушках целую неделю. Во сне она хотела дернуть патлатого за патлы, но он почему-то отодвигался от нее.
И словно зная, где в этот момент рядом находился Хирако, она шарила рукой в пространстве, пытаясь ухватить недосягаемую прядь волос.