Бывают дни, когда хочется забыться и не вспоминать то, что было ранее; бывают дни, когда хочется напиться сводящей до скрежета зубов холодной колодезной воды и задыхаться от внезапно перехватившего дыхания в груди; бывают дни, когда не хочется никому ничего не прощать; бывают дни, когда мир кажется невыносимо большим, и нет никого рядом, чтобы протянул руку помощи и просто сказал: что ты не один. Такие дни капитан Сой Фон просто ненавидела всеми фибрами своей души, в эти дни все шло наперекосяк и как-то не так: солнце не так светило, а земля не так вращалась; на нее неправильно смотрели и дышали; говорили не по правилам; Йоруичи автоматически переносилась в список смертников, а Кучики должников; Ямамото становился надоедливым вечно брюзжащим и ничего не понимающим в ее делах старцем и глупцом, платившем слишком маленькое жалованье для содержания двух специфических отрядов; ей не нравилось то, как и, что она делала. Тренировки же превращались в избиение дерева и как следствие были серьезные травмы…для дерева. Чтобы окончательно не слетать с катушек Сой Фон старалась изолироваться от всех, одним из таких мест был старый заброшенный полигон, где раньше тренировались Йоруичи и Урахара. В один из таких роковых дней для командира взвода особых сил туда за каким-то лешим забрел Ичимару Гин…
Она тренировалась на износ, отдаваясь ударам и движениям вся без остатка, дыхание, когда-то бывшее ровным и ритмичным, под каждый новым ударом начинало сбиваться. Но она упрямо все продолжала и продолжала наносить яростные удары по невидимому противнику. Связки и сухожилия на сгибах локтевых суставов начинали саднить от сильных мощных выпадов и быстрых движений, мышцы бедер и ягодиц горели, а ноги начинали “гудеть” от перенапряжения.
Осознание присутствия чужеродной реяцу и ощущение приближения “чужака” к ее личным владениям проникли в ее сознание подобно яду, текущему по венам. Она недовольно пренебрежительно скривила верхнюю губу. – “Убью подонка, посмевшего сюда припереться,” – ей было абсолютно все равно кто это или что это, она ненавидела, когда ей мешают и лезут под руки. Когда силуэт можно было увидеть, капитан 2го отряда резко остановилась, мягко как кошка, приземлившись на пальцы стоп. Глаза слегка изумленно расширились при виде знакомого силуэта, но совсем ненадолго. – “Ичимару!” – только и прорычала про себя капитанша.
- Зачем сюда пришел? – Сухой как расплавленный воздух в пустыне Сахара голос и в то же время холодные, словно сама зима интонации явно давали знать, что девушка весьма и весьма не рада этому незваному гостю. Высокомерный взгляд внимательно следил за каждым движением капитана 3го отряда. Сколько бы она ни пыталась, мелкую дрожь в руках ничем нельзя было унять, разгоряченные связки отдавались тупой болью и требовали льда, которого не было под рукой, а успокоить свой нрав и пыл, не было ни времени, ни желания. Все что оставалось это с силой сжать кулаки до обеления костяшек, чтобы себя не выдавать.
Командиру особого подразделения требовалось приложить много усилий над собой, чтобы не кинуться в глупую ослепленной яростью атаку на Ичимару, и сорвать на нем свою тупую агрессию вместе с неуправляемым бешенством, подстегиваемое вспыльчивым темпераментом, а затем притащить его за шкварник в тюрьмы строгого режима второго отряда.
Совсем неподалеку от нее на валуне относительно аккуратно валялось белоснежное хаори в паре с ярко желтым поясом и занпакто, оставленные в одиночестве дожидаться свою хозяйку.

“Так уж и гулял,” – саркастически хмыкнула про себя капитан. Она не верила ни единому его слову.
- Я не нуждаюсь ни в чьей-либо опеке, ни в проверке! – Несдержанно, на повышенном тоне порывисто выкрикнула Сой Фон. Ее раздражали манеры поведения Ичимару, так же как и его фальшивые вежливые интонации, сквозившие в каждом его слове. Стоит ли говорить, что командиру спецподразделения вообще мало кто нравился, а список смертников постоянно увеличивался в размерах, нежели соратников, становясь все габаритней и габаритней. В любой другой ситуации она возможно бы промолчала и вела себя куда сдержанней, нежели сейчас в подобном неадекватном состоянии.
Ее правая бровь нервно вздернулась на заявлении о том, что эта территория не под ведомством второго отряда, капитан же считала иначе. Собственнические инстинкты у Сой Фон наравне с рукопашным боем были развиты на отлично, что тут душой кривить.
Девушка сделала шаг вперед в ответ на продвижение фигуры в белом к тому валуну, где лежала ее одежда с личным оружием. Взгляд Сой Фон в этот момент не предвещал ничего доброго светлого и вообще хорошего. Тонкая линия бровей сломалась на переносице, придавая лицу капитана хмурый оттенок. –“Что он задумал?” – ответом на ее немой вопрос была ничем неприкрытая провокация, по крайней мере, в таком цвете видела это Сой Фон.
- Кисама. - Еще мгновение, ее силуэт растворился в шагах вспышках, чтобы появиться вновь. Ветер трепал волосы, словно хозяин любимую зверушку за ухом, то и дело, сбрасывая длинные непослушные пряди на глаза. Девушка всегда поступала импульсивно и порывисто, поначалу не вглядываясь вглубь ситуации. А мир ей и казался, насколько простым настолько же и сложным. Деля всех на друзей и врагов, Сой Фон не приемлила других цветов, кроме черного и белого. Это не говорило об ее ограниченности либо узости мышления: так капитану было проще отдавать приказы, командовать шинигами, срок жизни которых был очень скоротечным, в отличие от других шинигами в отрядах Готей-13. Много ли будешь философствовать, когда сам без двух минут искупался в море горечи.
Золотая рукоять Сузумебачи приятно грела маленькую правую ладонь капитана особых сил, а холодная острая сталь радостно купалась в лучах искусственного солнца. Высокий рост Ичимару не мешал Сой Фон смотреть на него сверху вниз.
- Сюда никто, - пауза, - и никогда не заходит просто так…
Девушка сорвалась с места, вновь уходя в шинпо. Хват меча был для нее обычным, привычным и естественным, чего не скажешь про любого другого шинигами. Лезвие занпакто смотрело “назад” вдоль руки, острая поверхность была направлена наружу, в противном случае можно было достаточно легко порезать собственную же руку вдоль до локтя.
Сой Фон оттолкнулась от песчаной поверхности, нанося удар занпакто по касательной, метя в шею альбиносу. Перерезать горло: что может быть проще, эстетичней, с точки зрения места преступления, и быстрее. Ее взгляд был переполнен холодной решимости вперемешку с презрением, ей никогда не нравился капитан 3-го отряда.

Время растягивалось в миллисекунды, все замедляя и замедляя свой бег, словно плотно сжатая спираль, тоже, что ходить вдоль обваливающейся тропинки обрыва: не развернуться и не остановиться, упрямо все идешь и идешь вперед как пропащий заколдованный и потерявший всякую надежду на спасение путник. Поселившийся на короткий миг золотой солнечный луч на ровной поверхности стали противника, погас при встрече с Сузумебачи. Пробежавшая между ними приветственная искра ушла в небытие, так же как угасающий каждые 24 часа день за алым закатом.
Она была слишком импульсивна, слишком несдержанна, слишком самоуверенна, слишком горда, слишком порывиста и разгорячена, чтобы предвидеть обыкновенный мощный толчок. Все равно, что пытаться вычерпать заледеневшими скованными морозом руками холодную воду из проруби. То же что пытаться приручить дикого зверя - его лишь можно кинуть в одиночную клетку и наблюдать, что с ним станет: триста фунтов ярости под замком. Этот огонь в глазах, что помнил возбуждение от охоты, бешеной погони за дикой ланью, со временем угаснет…бесполезно заставлять эту женщину быть бдительной и думать о защите, когда дело касается ее собственной жизни, она не приучена к этому. Все существование Сой Фон было предназначено той, которая всегда ходила сама по себе, только ради нее она была сильной, только ее она хотела защищать, жить, принадлежать, а теперь она пыталась служить Готею-13. И все же…что-то в этом мире неизменно, а что-то нет…не меняется лишь твое собственное, личное, персональное, то что тебя постоянно ведет как собака поводырь слепого, все увлекая и увлекая туда вперед и манит, как завлекающий аромат на перекрестке, и ты ведомый им как онемевший дурак плетешься порою теряя все свои части и снова собираешься, чтобы быть одурманенным своей мечтой, которая поражает твой разум, словно гнилостная лихорадка, меняя всего тебя и выворачивая наизнанку, но, все же делая лучше, сильнее, выше, способным дотянуться до нее и завладеть ей.
Плавный, грациозный, почти кошачий, но острый и дерзкий изгиб тела смягчил приземление и вновь разогрел так и не успевшие остыть мышцы.
Взгляд капитанши стал более угрюмым при виде в растворяющемся в пыли удлиняющегося занпакто. Почему-то так повелось, что узнать либо же увидеть какую бы то ни было активацию меча командующих лиц, было что-то сродни с великим праздником, так они бережно хранили свои тайны, каждый по-разному. Кому-то не к лицу обнажать меч, когда это могут с успехом сделать другие, у следующего граничила со смертью тех, кому повезло это узреть, а кто-то и вовсе не любил сражения. Все непросто.
– “Это его шикай? Какая нелепость.” –  Такая способность духовного меча Ичимару Сой Фон была неудобна и не играла на руку. – “Длина должна быть ограниченна, но от этого не легче, ” – мыслила командир, уходя с линии атаки вверх в шинпо. Секундой до вспоровшие ровной шершавой полосой землю стопы капитанши подняли небольшие серые клубы пыли, слегка пряча за собой хрупкий силуэт девушки. Они не успели отлететь, набрать силу, раствориться, как ее тень исчезла из пробивавшегося через него луча света. Она неслась к серебряному блеску, который пустил бы в ее сердце свет, будь она менее расторопна и быстра. Ступать на острое стальное лезвие все равно, что играть в карты с Люцифером на жизнь, все равно, что падать вверх: знаешь, что проиграешь, и все равно играешь. Ей было откровенно плевать, она настолько уверенна в своих способностях, что не видит своего проигрыша даже там, где, казалось бы, безысходная ситуация: один шаг до прыжка в небытие. Она видит только цель, несется к ней, стремится ее заполучить, во что бы то ни стало - либо все, либо ничего. Жила ли она так раньше? Нет. Важно другое: сейчас по-другому она не умеет и не хочет жить…уроки взяли свою плату и она была слишком велика.
Сой Фон казалось, что она видит каждый серебряный колыхающийся под ветром волос альбиноса, эта почти прозрачная кожа как будто излучала лунный свет, он ей не нравился, он холодный и навевал тоску, а красный восход ночного месяца говорил о том, что кровь будет пролита этой ночью. Еще один шаг бешеной скачки шинпо ушедший в прошлое. Девушка возникла перед ним, стоя на гарде и его руках, принеся с собой песчаный бриз. Занпакто зависло над его плечом – простой колющий удар, она целилась в сердце сквозь ключицы и легкие.
Все тот же строгий сосредоточенный яростный и холодный взгляд, все та же немногословная высокомерная чуть печальная отрешенность.

Тем, кому нравится жить, те, кто ценят свою жизнь и свободу не ищат встречи с неуравновешенной капитаншей, которая после ухода любимого наставника научилась надевать холодную маску равнодушия и наплевательства. Ичимару не походил ни под одну известных ей категории смертников, и она не знала причины его тут появления, да и не хотела знать. Что он здесь искал либо потерял, мог знать только он сам, видимо жаждал острых ощущений, которых не хватало в унылой однообразной капитанской жизни, либо наслаждения и вдохновения в обыденности, правда, признаться, Сой Фон на это было плевать. В глубине души девушка была рада такой неординарной встрече. С ним она могла в полную силу, не сдерживаясь потренироваться в отрабатывании навыков убийства, не опасаясь, лишний раз сильно покалечить своих бойцов, готовясь к единственно желаемой встрече, которая по ее мнению рано или поздно произойдет. Совмещение приятного с полезным, а ее мысли ненароком вновь уводили по ниточке постоянных догадок за тенью черной кошки, которая постоянно растворялась и рассыпалась, словно песок сквозь пальцы, в прерывистых, воспаленных и нездоровых снах. 
Она всегда летела вперед, не оборачиваясь и не глядя назад, стараясь забыть и убежать от страшного прошлого, превратившего ее настоящую жизнь в кромешный ад, который она не выбирала и не подписывалась добровольно. Не хотелось сожалеть, спорить с судьбой, но и не могла Сой Фон просто так, не взяв платы отпустить прошлое без самых простых объяснений, которые требовала и жаждала ее душа.
Время как будто бы замерзло и растворилось на поверхности казавшегося золотым острие меча Сузумечаби купавшегося в лучах искусственного солнца подземного полигона. Она чувствовала, как опора под ногами обмякла, опускаясь вниз, а затем и вовсе исчезла. Острый словно скальпель хирурга край занпакто ровной полосой рассек одежды альбиноса, оставив после себя алую краску, а она все безвозвратно теряла миллиметры высоты, все падая вниз. Волосы Сой Фон подхваченные ветром вздымались вверх, открывая ее холодную с оттенком неуловимой печали маску безразличия. Понять, что это неуправляемое падение не приведет к хорошим последствиям и почти ничего не сделать. Острым ожогом почувствовать прикосновения к своим рукам, сомкнутым на золотой теплой рукояти шершня, он лишь тихо возмущенно прожужжал о том, что отрежет этому наглецу-капитану руки, чтобы не лапал без его личного разрешения. Взгляд резко метнулся вниз. - "Шимата!" это действительно становилось опасно, серебряный меч альбиноса был в опасной близости от нее. Сой Фон всегда ревностно относилась к вмешательству в ее личное пространство и не любила захваты, хотя сама постоянно подолгу службы ими свободно, без какого бы то ни было, стеснения пользовалась, да именно поэтому - они приводили к смерти в умелых руках. Правая свободная от ладони Ичимару рука, капитанши, сжимающая у самой гарды занпакто выпрямилась, выпуская меч из хвата. Почти ощутить кожей раскрытой ладони стук сердца за белыми одеждами Ичимару.
- Хадо №33: Сокатсуй.

Бело-серый расходящийся луч внешне похожий на сопло Лаваля, разрушающего пути кидо не успел набрать полную силу и расцвести светящейся вспышкой за спиной мужчины, как был безжалостно срезан мощным выбросом волны реяцу, вырвавшейся из его тела. Духовное давление вздыбило и выбило песок из-под ног Ичимару, на мгновение, вышибив воздух из легких Сой Фон, затем расчленило на мелкие составляющие и разрушило кидо. Девушка не успела сморгнуть и снова сделать вдох, как уже по инерции летела навзничь назад, непроизвольно раскинув руки в попытке уцепиться за что-нибудь, но кроме свистящего сквозь пальцы воздуха ничего не попадалось. Пролетевший перед ней удар ногой Ичимару, исчезая из поля зрения, остался безответным где-то там впереди. Капитан всей массой с немалым ускорением спиной рухнула на землю и пролетела кубарем несколько метров назад по песчанно-скалистой местности. – “Гх…ахм…” – вдох забитым кашлем вперемешку с поднятым ею же песком и пылью был недолгим прерывистым, весьма неприятным. Тело зудело и щипало от несильных ушибов и ссадин оставляя ощущения еще хуже, чем от нормальных синяков после пропущенных сильных ударов. Капитан старалась на это не реагировать. – “Прискорбно,” – хмуро заключила про себя Сой Фон, приподнимаясь на одной руке и ощущая острые грани краев камней, впившихся в ладонь. Не мешкая, она поднялась и огляделась по сторонам. – “Убью,” – без тени агрессии или же каких-либо истерик, констатировала факт Сой, прямо смотря на Ичимару. Разодранное в нескольких местах при падении и пыльное косоде, мало волновало девушку. Она была сосредоточенна. Все это время крепко сжатый в ладони капитана Сузумебачи засиял и окутался плотной реяцу.
- Джинтеки Шакусетс, Сузуме~бачи, – чуть осипшим голосом ровно произнесла девушка. Стальное лезвие занпакто трансформировалось в золотой браслет с жалом на среднем пальце, соединенные тонкой цепочкой, играющейся в лучах искусственного солнца. Она вновь ринулась в атаку, исчезая в шагах вспышках. Застывшие на долю секунды между ее пальцами левой руки три стальные звезды поочередно были отправлены в капитана третьего отряда. Каждый из них имел свою цель: печень, грудь и горло, точно по диагонали. Всего лишь обманка, всего лишь финт призванный отвлечь внимание противника, а ведь не сможешь проигнорировать и опрометчиво махнуть рукой, сказав ерунда, как на какую-нибудь неудавшуюся шутку. Сой Фон, пользуясь этим “шла” по следу альбиноса, вот она вновь появилась за белоснежно чистой спиной с четко выведенной черным цифрой три. В насмешку хотелось выжечь ядовитый цветок смерти точно посередине, на этой коротенькой черной ровной черточке, номерным символом разделяющая их отряды, но она не могла. Привычка, нет, точнее сказать инстинкты, взращенные анти моральными дисциплинированными принципами особых сил. Ее удары всегда были нацелены в смертельные точки, после которых жертва уже никогда не сможет смотреть в лицо дорогому ей человеку, дышать полной грудью чистым воздухом, чувствовать прикосновения ветра, слушать шелест листвы и ходить по земле. Жало стремилось вгрызться в плоть и испить теплой артериальной крови, шедшей яркой волной от сердца альбиноса - яремная вена, вот ее цель, которая находилась почти под плавающими ребрами. Только задеть ее и будет хлестать алый фонтан, в котором, казалось бы, можно искупаться с ног до головы. А потом устроить языческие пляски с жертвоприношением под окрасившейся в алый цвет луной. Она как никто другой хорошо знала свою работу. – “Не зевай, либо сдохни.”

Шанс. Все в нашей жизни решает лишь шанс. Его нельзя игнорировать, либо же упускать. Ни при каких обстоятельствах не отворачиваться от него, становясь ему спиной. Замешкай и ты собьешься с пути, промедли и ты умрешь, это справедливо для любого боя, а чем жизнь не сражение? Везде действуют одни и те же правила, они незыблемы. Нужно всегда идти вперед, если падаешь, карабкаться, вставая на колени, но идти к своей чертовски притягательной недосягаемой вершине и действительно настолько же опасной. Видеть ее и ни разу не покорить – это сплошное напоминает тебе о всей своей несостоятельности и не способности что-либо с этим сделать и добраться до нее. Слабость, безволие, полное отсутствие боевого духа, страх, боль, усталость – это все надо побеждать. Страх – великое оружие, которым можно управлять армией, настолько сильное, что наделено способностью уничтожить человека, подчинять своей воли, разрушать семьи, организации, города. Плыть вверх, против течения это утомительно и выматывает, сколько не физически, а морально, мешает осознание глупости всей этой затеи и слишком ничтожный результат. Это ломает дух, выворачивает наизнанку, уничтожает все внутри, словно огнем оголяя землю в лесу от подушки из листьев, хвои и травы, все твои раны. Переделывает и перепаивает на новый лад, меняя твое существо изнутри. Это больно унизительно и совершенно ужасно. От себя не сбежишь и не спрячешься, низменные мысли они разрушают до основания, и ты сдаешься перед своим же лицом, чтобы снова кинуться как последний пропащий дурак вперед ломая свои самые непобедимые рубежи. Без разрушения нельзя создать что-то новое и величественное, на руинах деревень строятся города, на старой религии возводится новая могучая вера. Хвататься за тень, пытаться ее поймать, удержать – это гонка с заведомо проигрышным концом, но она всегда поднимается и встает на трясущиеся и подкашивающиеся ноги и снова идет дальше, вновь падая, расшибаясь, стучась в огромнейшую стену снова и снова, и снова пытается ее пробить. Кто-нибудь способен ее остановить?...Я думаю, нет. Она всегда будет сражаться до последнего момента, пока не найдет свою беглянку. Такова ее суть.
Белизна капитанского хаори слепила Сой Фон, не смотря на всю реалистичность искусственного солнца, оно так же хорошо и грело, как его собрат в белостенном городе Богов Смерти. Для нее для шиноби из Отдела Тайных Операций было бы унизительно попасться в искусно расставленные сети Ичимару не без своей помощи конечно, но все равно отвратительно. Осознание произносимых слов ввергло в мгновенный ужас Сой, серые глаза резко распахнулись, радужка сузилась, делая взгляд черным и страшным. - “Не может быть… КИСАМА!” – захлебывающийся восклик внутри, не позволить и звуку вырваться наружу. Отчаянная попытка сознания умчаться прочь, но тело не успевало за ее стремлениями, а на горизонте стальным блеском стремительно приближались выпущенные ранее ею же звезды, одна из них летела ей прямо в голову, одна куда-то в бок, а последняя мимо, расходясь с неподвижной мишенью в несколько сантиметров. Светящийся шестилепестковый цветок расцвел на ее месте, распустив свои рваные крылья, сюрикены пролетели сквозь цель, разорвав косоде в двух местах.
- Сброшенная кожа Цикады, - сбившийся тон голоса, доносился из-за спины альбиноса. Сложная для молодого капитана техника, быстрая и эффективная. Дыхание сбилось, она не полчаса на тренировке, а гораздо дольше, нежели Ичимару. – “…У него и правда красные глаза,” – замеченный на себе взгляд не остался без внимания, -“ но от этого он легким противником не станет,” - Она стояла в воздухе слегка возвышаясь над Ичимару, чтобы немедля со всей силы врезать ему в голову одним мощным ударов ноги сверху вниз.