Когда бабочка поглотила Улькиорру, приторная улыбочку сошла с прекрасного лица Заэля, являя миру  не слащавого подхалима, а сосредоточенного ученого, который был на пороге великого открытия. Ну как великого… Улькиорра не представлял никакой научной ценности для Октавы, а был своего рода обычным пробником. Такой, который используешь один раз, посмотришь на результат и выкинешь за ненадобностью.  И честно сказать, Улькиорра начинал утомлять и что еще того хуже – раздражать. Ведет себя как девица в первую брачную ночь, везде-то его надо подталкивать, чтобы уже наконец подошел/сделал/отреагировал. Да и время, отведенное для игр, уже подходило к концу.
Наверняка в крепких объятиях Элизы, он видит сон о том, как его вот так же крепко обнимает Айзен, мерзкая ты подстилка Улькиорра. Наслаждайся, это твоя единственная возможность, хоть как-то воплотить свои фантазии в реальность. Главное потом не прибегай за дополнительной дозой иллюзорного счастья. Хотя для тебя ведь незнакомо такое чувство, когда ты кому-то нужен не просто как «отличный исполнитель любых приказов Владыки».
Пока Элиза создавала оболочку гигая вокруг Кватры, Заэль подошел к ранее оставленной на столе колбочке. В ней уже образовалось самая важная часть всего этого эксперимента. Заэль быстро перевернул колбу, и на его подставленную ладонь выпала длинная тонкая цепочка зеленого цвета. Зеленый… Как оригинально-то. Эта цепочка будет связывать тело самого арранкара с гигаем, чтобы освободиться из гигая, нужно будет разорвать цепочку. Для каждого арранкара она была своей, так сказать уникальной. 
Заэль много слышал о том, какие есть гигаи в снаряжении у противника. Из докладов он понял, что сами шинигами не очень любят прибегать к этим временным оболочкам, потому что их трудно покинуть в необходимый момент. Дабы решить сложившуюся проблему, да и просто чтобы облегчить себе дальнейшую жизнь, Заэль и пришел к решению о создании этих самых цепочек. Чтобы потом всякие недовольные и недалекого ума типа Гриммджо не приходили в лабораторию к Заэлю с предъявами и недовольствами. Лучше уж сделать все один раз хорошо, чем потом постоянно выслушивать подколки со стороны Гина, которые обязательно последуют, если ты облажаешься. В этом сам Октава нисколько не сомневался.
Заэль задумчиво теребил цепочку, в ожидании того момента, когда  крылья бабочки явят свету, а точнее полутьме комнаты, Улькиорру. В голове Октавы проносились мысли о том, что можно было бы, конечно, заставить Улькиорру понервничать, создать какой-нибудь иллюзорный эффект того, что все идет не по плану, что вот-вот сейчас придется Улькиорре не сладко и что может Кватра начать уже мысленно прощаться со светлым образом Владыки. Но, как не прискорбно было Заэлю это признавать, времени было не так уж и много. Пора было уже распрощаться с Шифером и приступить к более интересным делам.
Тихий шелест крыльев прервал размышления ученого. С неприличным хлюпаньем из кокона появился Улькиорра, но уже в оболочке гигая. Правда, что там у него изменилось, Заэль узреть пока не мог, ибо все тело Шифера было покрыто фиолетовой липкой субстанцией, из которой до этого создавался гигай для Эспады.
Фу, как неэстетично. Октава быстро прошел к ближайшему столу с одеждой, выудил оттуда пару полотенец и бросил их Кватре. А сам начал подыскивать подходящую наряд для Улькиорры, при этом как-то премерзенько похихикивая. Заэль с сожалением отбросил в сторону юбочку нежно голубого цвета и футболочку с милыми белыми кроликами. Поржать-не поржать, а жить-то все-таки хотелось, ведь Улькиорра непременно припомнит Заэлю кроликов. Лучше все сделать у умом. Шифер скорее всего припомнит Октаве этот случай вообще, после. Особенно когда узнает, что кто-то, совершенно случайно, пустил слухи о предпочтениях Кватры в одежде. Кролики, да будет всей Эспаде известно, что на самом деле грозный Улькиорра и не грозный ни разу, и обожает милых пушистых животных. Кто будет проверять правда это все или нет, тем более, что вышеобозначенная футболочка как бы случайно, но все-таки непременно появится в личных покоях Кватры для всеобщего обозрения, в ближайший подходящий случай?
А пока Заэль остановился на темных брюках и простой белой рубашке. Так хоть капельку привлекательней будешь выглядеть. Радуйся, я тебе одолжение делаю, чтобы Владыка-сама на тебя внимание в этом плане обратил, а то ведь так девственницей и помрешь. Стирая насмешливую улыбочку и водружая на ее место серьезную собранность ученого, Заэль повернулся к Улькиорре.

Из своеобразного астрала Улькиорру выкинуло сразу несколько событий.
Во время пребывания в Элизе он все-таки смог пообвыкнуться с мыслью, что все идет запланировано, в пределах нормы, а с остальными дело может обстоять и хуже, хотя каким образом он пришел к такому выводу, было одному Богу понятно, да и то с натяжкой. Хотя отвращение к Заэлю от этого никуда не делось, но зато он отбросил все свои крамольные мысли вроде дать право первого шага в странное приспособление тому же Апполо, при чем насильственно-принудительного. Оказавшись внутри, он тут же погрузился в свои мечтания, весьма сумбурные и смазанные, да и содержания весьма непонятного, потому что какие могут быть вообще положительные мысли у Улькиорры? Правильно, никаких. Максимум ограничивающиеся Айзеном-сама. Собственно говоря, на них и ограничилось. Хотя порой туда вклинивался отвратительно хихикающий ученый, что послужило первой причиной его выхода из условно-блаженного состояния. Потому что в своих исключительно чистых помыслах Четвертый не мог вынести этого создания, потому что рядом с Владыкой, пусть даже в мыслях, мусору не место.
Второй причиной послужило выкидывание его не обремененной лишним весом тушки с уже весьма насиженного места прямо на пол. Первой мыслью было то, что все-таки хорошо, что он не стал во время процедуры силиться понять, что же происходит вокруг, отдавшись на волю провидения. В мыслях мстительно пронесся тот факт, что если бы с Шиффером произошло что-нибудь нехорошее, то еще неизвестно кому было бы хуже за порчу казенной персоны любимца Владыки. Частично вернувшись в реальность, Кватра быстро оглядел себя. Как истинного перфекциониста его нимало напряг тот факт, что вместо одежды он покрыт непонятной вязкой субстанцией весьма неприятного цвета, который четко проассоциировался с этим неадекватным исследователем, на которого даже смотреть не слишком хотелось. Встав на ноги и по рефлексу словив полотенца, он с каждым сантиметром очищения себя, любимого от этой дряни он все сильнее задумывался о том, что надо было забиться в свой мирок, где существовали только прекрасные личности (там было всего две персоны, Айзен-сама и сам Улькиорра) и никогда больше этого не видеть.
Я похож на… Этих человеческих существ. Где… Мой номер?
Шиффер провел по бледной груди ладонью, как будто бы ожидая, что казенная четверка мигом вспомнит о своем надлежащем месте и появится. Однако цифра оказалась малодушной и так и не возникла, с ехидцей указав на тот момент, что и горячо любимая дыра приказала долго жить. Щупать свою голову на предмет отсутствия не менее обожаемого и свято хранимого рога уже не хотелось, чтобы не подтвердить самые отвратительные ожидания. Что касается сил, то Шиффер убедил себя еще перед заходом в машину, что будет их проверять в гордом одиночестве, без свидетелей. А потом все-таки пойдет и свернет шею Заэлю. После того, как вернут все на место.
Однако окончательно в реальность Улькиорру вернул факт появления той персоны, ну которой тут меньше всех следовало бы находиться. По массе причин. Улькиорру больше всего устраивало, когда она сидела в камере и уж тем более не в лаборатории этого психа без чувства тормозов, судя по всему. Все-таки Шиффер был исполнительным тюремщиком и предпочитал, чтобы пленница была в полной безопасности и с ограниченным кругом общения. А то вдруг ее непонятные идеи на тему веры-надежды-любви и прочих глупостей кому-нибудь придуться по вкусу и, не дай Ками, кто-нибудь проникнется? Да и все-таки не особо любили девушку здесь, чтобы она могла вот так разгуливать без сопровождения. Неизвестно, что может взбрести в голову обитателям Лас Ночеса. За себя-то Улькиорра ручался, а вот за остальных нет.
Конечно, очень захотелось выйти в центр комнаты и с проникновенным видом прочитать лекцию о вреде одиночных путешествий по коридорам нерадивой девице, но покосившись на себя, он отмел эту мысль. Психика у Иноуэ-сан неустойчивая, нечего ей созерцать голых арранкаров. Хотя нечего ей и с Заэлем общаться. Хотя, если так считает Владыка, то… Видно, это необходимость.
-Быстрее дай мне одежду, - быстро собрался с мыслями Шиффер, переходя в свой обычный режим, запрограммированный при создании. Оказавшись рядом с Октавой, он выхватил то, с чем судя по всему определился для него ученый и скрылся в тени стеллажа, пытаясь разобраться с тканью и по возможности сделать это как можно быстрее. Хотя его не порадовало, что ему пришлось прилагать некоторые усилия даже при контакте с Гранцем. Видно, с силами все-таки будет полный швах. А еще он очень надеялся, что Орихиме его не заметила, потому что смотрелся он совсем не пафосно, что крайне подрывало его престиж. Не то что бы его это сильно волновало, но некоторые неприятные эмоции доставляло.

Белое и светлое помещение. Свет искусственный, но приятно. Плавным, женским движением поднимаясь из поклона, Иноуэ заправляет за ухо выскользнувшую, тяжелую прядь и с интересом осматривается, пряча невольную робкую улыбку. Октавой Эспада оказался очень красивый молодой человек, словно сошедший с обложки манги для девочек. Во всяком случае, его розовые волосы вызывали прямые ассоциации. Их хотелось потрогать, пропустить сквозь пальцы... Они были яркими. Иноуэ зажмурилась на секунду, а потом улыбнулась уже искренней, делая пару шагов навстречу. Почти синхронно с ней из-за спины арранкара метнулось что-то темное и лохматое, но привлеченная движением и ярким Октавой девушка так и не смогла рассмотреть что это. Это было живое, но это не утешало. Иноуэ поежилась. Что там копошилось в теми стеллажей ей знать совсем не хотелось. И хоть природное любопытство брало верх, осматриваться без приглашения хозяина она считала верхом невежливости. Орихимэ потупилась, скромно глядя в пол.

- Здравствуйте, - настороженность и недоверчивость все еще грызла ее миндальное сердечко, шептала об осторожности, но... Она была так рада встретить что-то яркое. Он казался ей настоящим и живым. А еще похожим на карамельный леденец. Сладкий. Даже запах вокруг него был сладким, - Я... Я не уверена, чем могу помочь, но постараюсь обязательно.
В том, что она сможет оказать помощь этому явно ученому создании, Орихимэ сильно сомневалась. Обычно ей не доверяли никаких опытов - не важно, будь это вулкан из соды, катушка электромагнита или же препарирование лягушки. Не то, чтобы она была растяпой или недотепой, но то, что получалось обычно в итоге было... странным. Настороженный взгляд серых глаз приобрел оттенок скептичности. Не ей решать, конечно, но все же...

- Как выглядят люди? Но зачем? - можно удивляться, а еще искать зеркало, чтобы показать этому арранкару его отражение. Чем, кроме смешной одежды, он отличался от простого человека, Иноуэ было не понять, - Ну... Они на вас похожи. Только...дыр нет, - она автоматически дотронулась до горла, чуть выше ключиц, - И масок. И... - увлекаемая жестами Октавы, она прошла вглубь помещения, проследила взглядом за его рукой и тут же замолчала, не договорив и вообще потеряв мысль. То лохматое, черное и по определению неизвестности, страшное, что пряталось в тени высоких шкафов, оказалось ее надсмотрщиком.
- Ой, - она заметила только обнаженную спину с торчащими косточками лопаток. Стоило закрыть глаза, но Иноуэ зачем-то зажала рот ладошкой, чувствуя как наливаются кровью щеки. Она его не узнала совсем. Просто бледный черноволосый парень. На улицах таких много, но этот как в монохроме - если бы не ясные зеленые глаза, она бы решила что перед ней ксерокопия. А вот красивые полоски со щек пропали, а жаль... - Ой!
Громче и как-то жалобней - голос ломается, срываясь. Быстро отворачиваясь, цепляясь глазами за первый попавшийся предмет, оказавшийся каким-то стеклянным прибором. На столе в искусственном свете были хорошо видны микро трещинки, - Простите пожалуйста. Я ничего не видела.

Смущенный Улькиорра – это что-то новенькое. Не часто такое увидишь в стенах Лас Ночеса. Уж кому как не Заэлю это знать. Но ситуация достигла своего апогея, когда  униженный Улькиорра максимально быстро  пытался  покинуть помещение и при этом, было бы вообще замечательно, если при этом он обратит на себя как можно меньше внимания. Но получалось у него явно не ахти, да что там, миссия была провалена с треском. Пускай девушка и закрыла лицо ладошками, самая позорная часть сего действия была в том, что все это видел Заэль. Заэль, который никогда не упустит случая поиздеваться над собратьямии, отпустить несколько едких комментариев в сторону соэспадовцев. Уж он-то знал, как одним метким комментарием опустить любого арранкара ниже плинтуса, а потом еще и изящной ножкой дотоптать остатки самолюбия. И его за это не любили, а если говорить прямо - люто ненавидели. С другой стороны, он был отличным союзником, если предложить ему что-то, что может заинтересовать его пытливый ум. А уж знаменитые «одурманивающие» средства Октавы были нарасхват, особенно после затянувшегося собрания у Айзена.
И вот теперь Заэль с медовой улыбкой наблюдал, как Улькиорра пробирался к выходу, зажав в стальной хватке одежду, будто она была его единственным средством спасения. Один лишь его вид приводил ученого в неописуемый восторг, он уже представлял, с каким смаком  будет рассказывать о позорном бегстве Кватры. И даже несколько разбитых колб не смогли притупить его ликования. Но заметку он себе все-таки сделал, Улькиорра еще поплатится за испорченный инвентарь.
- Улькиорра-сан! Но ведь мы еще не закончили процедуру! Куда же Вы!– голос Октавы был наполнен веселым злорадством. Все-таки не выдержав, он слегка запрокинул голову и рассмеялся мелодичным смехом. Определенно, невообразимо скучное посещение Кваты закончилось поистине фееричным финальным аккордом. Аплодисменты, дамы и господа! Элвис покинул здание! Плюс ко всему прочему, Улькиорра забыл цепочку, а значит, оболочка закреплена не полностью, что уже реально расстраивало Заэля. Как мог этот безэмоциональный придурок так поступать с его творением? И за это он тоже ответит, подумал Заэль, обязательно.
Однако, в самом начале Октава был уверен, что уж такой исполнительный Улькиорра ни за что не оставит пленницу на попечение ученого. Ведь кто знает, что может произойти в темных лабораториях, ведь так? С другой стороны, все зависело от самой девушки. Вроде и напугана она не была, лишь недоверие. И это понятно, кто в здравом уме будет доверять арранкарам?
- Это было феерично, Вы не находите? Никогда бы не подумал, что увижу такое действо в исполнении нашего неподражаемого Кватры. Хотя все было слегка сумбурно… Но мне бы очень хотелось услышать Ваше мнение по поводу моего творения, Орихиме-сан! – склонив голову немного набок, Заэль с интересом посмотрел на все еще немного красную девушку.

Тихие, обвиняющие слова звучали как-то совсем неуместно в этой комнате. Ей следовало понимать, где она находится.  И что это за выражение глаз? Осуждение? Кого она осуждала, Заэля? Глупая девчонка. Ей не следовало этого делать, в конце концов, она должна была прежде подумать, перед тем как злить Заэля. Она сейчас полностью в его власти, и ее целостность уж точно зависит от его расположения духа.
- Жестокий? Да, это так. А чего ты ожидала, что я сейчас расплывусь перед ним в извинениях, умоляя его простить мои грехи? – этот резкий переход на «ты» ознаменовал начало нарастающей бури. Больше всего Заэль ненавидел, когда кто-то начинал учить его жизни. Особенно девчушка, которая о реальной жизни и представления-то никакого не имела. Он просматривал отчеты, которые составлял Улькиорра для Айзена, слышал их разговоры, знал, о чем она там ему втирала. Про справедливость, любовь, самопожертвование. Он даже намеренно больше не читал в этих отчета то, что выходила из миленького ротика девчонки, чтобы лишний раз не травмировать свою психику.
- Ты что думала, в сказку попала? Слышала поговорку про то, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят? Так вот, милая, это вовсе и не монастырь даже. Это самое опасное место, в которое ты когда-либо могла попасть. Здесь живут не милые человечки, а жестокие звери. Звери, которым не известны такие понятия как сострадание, сочувствие и жалость. Если ты хлюпик, который заботится о чувствах других, то тебе здесь не место. Тебя сожрут и даже не подавятся.
Заэль произносил слова тихо, но в полной тишине лаборатории они звучали как гром среди ясного неба. Он медленно наступал на Орихиме, тем самым заставлял ее пятиться назад, к стене.
- Не стоит думать, что ты сможешь исправить арранкара, только посмотрев на него с упреком и сказав пару обвинительных слов. Тебе не стоит думать, что ты в полнейшей безопасности, раз ты «гостья Айзена». Это было бы очень наивно с твоей стороны.
Ведь я могу сделать с тобой миллион ужаснейших вещей, о которых Айзен даже не догадается. А тебе все равно будет ужасно плохо, так что не выводи меня из себя, девчонка.
Атмосфера вокруг была настолько напряженной, что казалось оставшиеся невредимыми стеклянные колбочки и те сейчас скажут «прощай» своей целостности. Настроение ученого ухудшалось с каждой секундой, впрочем, его эмоциональное состояние никогда нельзя было назвать устойчивым. В одну секунду он был весел, а в другую уже с невероятной жестокостью препарировал очередное существо, чтобы хоть как-то остыть после внезапной вспышки гнева. Поэтому каждый арранкар знал лучше, чем выводить Гранца из себя.
Сейчас выражение лица Заэля явно говорило о его задумке сделать с ней что-то очень нехорошее и наверняка болезненное. Он склонился над девушкой, протягивая руку к ее лицу. И тебя сейчас совсем некому защитить. Такая хрупкая, такая слабая. Сломать тебя не составит никакого труда, ведь так?
- Тебе стоит думать, перед тем как говорить, - с этими словами Заэль быстро распрямился и, развернувшись к осколкам разбитых колб, стал с интересом их разглядывать.

Эта вспышка гнева была нелогичной, он сам это понимал. Девчонка была абсолютно недостойна проявления любых эмоций. Он начинал уставать от всего этого. Сначала Улькиорра со своими пафосными речами, которые наводили на него скуку и вызывали стойкие позывы тошноты. Потом эта девчонка, которая реально считает, что может читать ему нотации и вообще учить его жизни. В голове начало противно пульсировать. Восхитительно…Только внеочередного приступа мигрени мне и не хватало! Айзен, ты что не мог сделать так, чтобы у арранкаров мигрень отсутствовала? Жестокий ты шинигами!
Тихий голосок пленницы, которая что-то там невнятно проговорила, про то, что не гостья вовсе и всецело она принадлежит Айзену. Наверняка Улькиора речь писал, только он может выдать что-то такое непроходимо глупое и одновременно воспевающее великого Владыку. Ну да конечно, когда единственным твоим собеседником на протяжении многих дней остается один Кватра, тут уж любую речь выдашь, лишь бы тот отстал. Заэль даже немного сочувствовал Орихиме в этом плане. Ох уж этот Улькиорра… 
Слегка отрешенно наблюдая за тусклыми отблесками света в осколках, Заэль с некой печалью подумал о своей личной лаборатории. Там ведь тишина, никто не мешает, не говорит до боли отвратительных вещей вроде того, что он злой, ему стоит устыдиться и тому подобное. Там нет ни Айзена, ни Гина с Тоусеном, там нет ни одного из этой кучки ненормальных арранкаров, ни этой жалкой человеческой девушки. Там есть только он и его наука. Только там он наконец сможет отдохнуть. Но эти мысли об отдыхе были настолько утопичны, что Заэль даже скрипнул зубами от досады. Конечно, сейчас этот Улькиорра наверняка помчится в тронный зал, прервет своим весьма непафосным появлением очередную сессию разговоров по душам от Гина и Айзена, потом наверняка доложит, что Заэль все сделал, что все готово, и теперь вся дружная эспада-компания может пойти и получить свой гигай. Да чтоб вас всех, а!
Следующие слова девушки привлекли-таки ускользающее внимание Октавы. Она что, серьезно полагает, что ее слова могли хоть как-то задеть Заэля? Она либо слишком самонадеянная, либо слишком глупая. Одно другое не исключает,отстраненно подумал Заэль.
- Дорогая, не стоит быть столь самонадеянной, при всем своем желании Вы бы никогда не смогли этого сделать. Меня просто слегка расстроил тот факт, что этот Улькиорра нарушил ход моего эксперимента, за что обязательно поплатится. А сейчас он наверняка мило общается с Айзеном на тему его великого похода в стан врага, ака Каракуру. И будь я сейчас на Вашем месте, я бы больше переживал за своих друзей, которые остались в городе. Ведь в экспедицию отправляется еще и Гриммджо, а уж тот явно не упустит случая поразвлекаться, - Заэль говорил отстраненно, будто был совсем не здесь.
Надо будет убрать беспорядок, осмотреть Элизу, разобраться с цепочкой для Улькиорры, подготовить отчет…Так много дел и так мало желания что-либо делать.
Заэль наконец развернулся лицом к девушке и медленно осмотрел ее с ног до головы, встречаясь с той глазами. Она наверняка знала, что Айзен запретил совершать над ней всякого рода насилие, поэтому, наверно, и не боялась. Других причин он просто не видел.
Особой смелостью она не отличалась, поэтому и пришла добровольно в Хуэко Мундо. Помнится, Заэль тогда долго хохотал над отчетом Кватры, как он так все лихо провернул с Орихиме. Ведь она вот так сама ушла, ничего никому не сказав. И все это выглядело как настоящее предательство. Тогда Заэль даже немного повосхищался Кватрой, чего раньше за ученым не наблюдалось.
- Если Вам совершенно нечего делать, можете стать волонтером в каком-нибудь моем эксперименте. Если такового желания не наблюдается, можете быть свободны. Хотя на Вашем месте я бы остался тут, кто знает, что вытворит Улькиорра, когда он в гигае. Его психика уже сейчас не стабильна, а уж когда он предстанет пред ясны очи Владыки не в лучшем своем состоянии… Наверняка захочет на ком-нибудь отыграться. Это вряд ли буду я, теперь он вообще ко мне не нагой наверноа вот за других я совсем не ручаюсь. Так что здесь Вы можете найти некое пристанище на некоторое время. Хотя Вы, конечно, можете не прислушаться к совету «жестокого арранкара», это наверняка противоречит всем  Вашим жизненным установкам.

Похоже, он, наконец, смог задеть девчонку. Не то чтобы его это привело в состояние восторга, но гаденькую ухмылочку на лице вызвало. Все-таки она всего лишь человек, а люди слабые, он убеждался в этом тысячи раз, препарируя их на своем любимом хирургическом столе. Хотя, по психологии все схожи, что люди, что арранкары. Нужно лишь найти слабое, уязвимое место, тогда этому «счастливчику» спокойствия точно не будет. Будь это кто-нибудь другой, Гриммджо там или Нойтора, он бы обязательно не преминул воспользоваться этими обнаруженными болевыми точками. Но только не с ней. И вовсе не потому, что ему было ее жалко. Да Ками упаси, просто она была скучной до мозга костей. Она даже не реагировала на выпады так, как бы ему понравилось. Она не кричала, не впадала в состояние бурной истерики. Только поникшая голова, дрожащий голос, пустые глаза. Заэль любил, когда ему отвечали. Отвечали дерзко, грубо. Любил неприкрытую ярость в глазах оппонента, конвульсивно подергивающиеся руки, которые вот-вот могли сложиться в кулаки и ударить. Он не был мазохистом, конечно, просто он слишком любил упиваться чужими эмоциями.
А вот девчонка была явно из той породы, которые сжимают кулачки до отпечатков ногтей на ладонях, которые плачут непролитыми слезами и голос их похож на дрожание озерной воды. Да, он задел ее, да, он причинил ей боль, но что это ему самому дало? Да по большому счету ничего. Он был слегка разочарован.
Возведя глаза к потолку, будто прося помощи от кого-то сверху, к слову где-то там над его лабораторией находились опочивальни Владыки, он опустил безучастный взгляд на девушку.
- Ну вот опять Вы начали это свое «ЯсделаювсечтоАйзенсказал». Ну ей-ками, у Вас что своего мнения  нету? Ну там я не знаю, может какие-то просьбы-пожелания?
Подай хоть признак жизни, девочка, а-то с тобой действительно становится скучно. Да хотя бы вон добей оставшиеся колбочки, они уже все равно никакой ценной нагрузки не несут, так хоть пусть разбитыми покрасуются.
- Я даже не знаю, давайте поиграем в «Угадайку»? Я дам Вам 6 пробирок на выбор, в одной будет просто напиток, а в остальных пяти будет яд. Тут уж как повезет, - Заэль улыбнулся мягкой улыбкой, будто заранее принося ей соболезнования в связи с тем, что она выберет яд. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что во все эти пробирки он обязательно нальет яд. – Или вот еще, можем посплетничать про нашу дорогую Эспаду. Наверняка ведь Вы видели всех из них, какой арранкар упустит случай напасть на человека, тем более, если он в непосредственной близости от него? Вот, можете высказать мне все Ваши замечания на их счет, можете рассказать, кто Вам больше всего не понравился, не считая, конечно, Улькиорры, тот так уж вообще самый противный!- При упоминании Кватры Заэль поморщился, как от зубной боли.
- Можете станцевать мне, спеть, можете даже взобраться на стульчик и продекламировать какой-нибудь душераздирающий стишок, я буду не против. В общем, давайте, придумайте как меня поразвлекать, пока не пришел очередной соискатель гигая. Тогда-то уж мне точно будет не до веселья, будет лишь одна головная боль.

По ровной поверхности ее сознания идет мелкая рябь - падают чужие слова тяжелыми каплями, разбивая зеркало воды. Как же это все не складывалось между собой - сперва приказ придти и равнодушие теперь, жестокие слова и безучастный взгляд. Иноуэ не понимала, что от нее хотят, недоверчиво глядя на арранкара - его слова казались шуткой. Страшной и несмешной. Совсем не смешной. Орихимэ терялась и путалась в своих мыслях - должная изображать из себя послушную куклу, весь этот год она не показывала, что ее первичное состояние от одевания костюма прошло, что тьма, поглотившая ее, отступила в дальний угол. Она должна была беспрекословно выполнять любые приказы, почти целый год не видела ничего вокруг себя кроме бесцветных белых стен и своего надсмотрщика. Его пронзительно-зеленые глаза не могли раскрасить монохромный мир вокруг. Она тянулась к ним, пытаясь узнать, пытаясь найти в них каплю жизни, но они оставались все также холодны. Хотя... теперь Иноуэ понимала их хозяина намного больше. И уже не ненавидела. И она медленно застывала, становясь неживой и бездушной уже самостоятельно, без вмешательства чужой воли или тяжелой ткани арранкарской одежды.

- Вы... - пухлые губы дрогнули, вслед за ресницами. В этой лаборатории было так светло, что она обрадовалась. И ее хозяину, и обстановке, запахам, эмоциям - они все были яркими и заставляли жить. Они... причиняли ей боль, накрадывая в голову мысль о том, что жить вот так - не чувствуя и не мысля, - проще, что лучше навсегда оставаться пустой изнутри. Тогда, слова не смогут тебя ранить, - Вы смеетесь надо мной?..

Арранкар оказался... Не таким, каких она видела раньше. "Точно, они ведь так похожи на людей... Наверное, поэтому". Его слова были со странным огоньком. Иноуэ так и не поняла, шутит он или издевается, но они определенно были забавными. На губах поселилась неуверенная улыбка. Она помяла подол платья, и кусая губы думала, что делать. Хотелось ответить... Ведь она на самом деле так любила дурачиться.
- Знаете... я... - ее почти неслышный и еще неокрепший шепот прерывается чужим голосом. Знакомым, тягучим и сладким. Он обволакивает сразу, заполняя пространство как нахлынувшая рейацу. Кожа мгновенно покрылась ледяными мурашками, а дыхание перехватило. Страх колыхнулся в суставах костях, заставляя бессильно опустить руки, расширяя зрачки. Этого визитера она не хотела видеть. Хотя, лучше уж он, чем сам Владыка Уэко... От пробравшихся в волосы пальцев ее ударила дрожь.
- Ничего, Ичимару-сан, - рука сама в попытке отстраниться, уперлась в грудь мужчины, но онемевшие пальцы не слушались, только царапая гладкую ткань. От этого взгляда ей всегда становилось не по себе, словно душу отделяли от тела, вытаскивая ее из самой глубины.

Одно из самых излюбленных занятий Ичимару - наблюдать за людьми. Из реакции, порывы, пытки что-то сделать - что может быть интересней? Некоторые умели хорошо все скрывать - оставаясь каменными снаружи, тщательно забивать всю эмоциональную часть глубоко вовнутрь; другие наоборот не демонстрировали того, что чувствовали - смеялись, плакали, изображали какие-то порывы, не имея никаких основания, кроме делового расчета; третьи были искренними до самых кончиков волос, они не умели врать даже когда пытались и демонстрировали именно то, что чувствовали. И все они были интересными. Особенно при желании выяснить то, что есть на самом деле.

- Хм... - лис улыбнулся, прихватив рыжую прядь. Что-то похожее, но не то. Будто подмена, суррогат. От этого ощущения лёгкого узнавания, дежавю было странно. - Страшно? Не бойся. Тут тебя никто не обидит, - "пока не придет время".
Именно Гин настоял на её походе в Каракуру. Ему было  интересно. Сдасться ли она? Пойдет ли на прямую против своих друзей? Как далеко распространяется влияние Айзена? Костюм с такой замечательной белой тканью придется снять, заменяя его чем-то более приемлемым для человеческого внимания, но изменяться ли её мотивы? "Чуть позже", - решил Ичимару, оборачиваясь к Заелю. "Как же много слов... тут можно и запутаться. Можно, но мы не будем, не так ли?"

- Как же? Неужели вы уже забыли? - наигранно расстроенные нотки в голосе и удивленное выражение на лице. Всего лишь маленькая игра. - Конечно же, дело касается всё тех же гикаев. Понимаете, без них Айзен не хочет пускать в Генсей... Вот такая досада, - легко пожал плечами лис. Ему в чем-то определенно нравился Октава. Целеустремленный и честный в своем лицемерии. Такая умная заноза, которая в любой удачный для себя момент может выкинуть какой-нибудь финт, а такая обстановка на скуку не навевает. - Если всё так, как ты говоришь, я бы действительно хотел посмотреть на более удачную демонстрацию.